Булушев вздрогнул. Женькин! Это понятно. А второй… Неужели здесь и Ритенштейн? Но ведь этого человека Булушев не раз видел в Советском райотделе милиции, когда тот привлекался за хулиганство. Ведь теперь и Ритенштейн может узнать его, Булушева. А если бы он сел играть с Каждаем в карты? Бр-р…
Уходят с пляжа? Так. Девица, значит, с ними. Уф-ф, так и не пришлось выкупаться. Лимонадику бы сейчас… Однако можно и встать. Только бы не потерялись. Впрочем, теперь-то уж черта с два!
Девять дней был Анатолий Сергеевич Булушев неотступной тенью Каждая, Женькина и Ритенштейна. Подозрения, что дружки приехали в Сочи насчет «золотых дел», рассеялись очень скоро: эта троица прибыла сюда не наживаться, а тратить. Карманы подполковника были набиты копиями счетов, оплачиваемых его подопечными в «Горке», «Ахуне», «Ротонде» — в самых шикарных ресторанах курортной столицы. Поток хрустящих купюр, казалось, был неиссякаем: 80, 90, 100 рублей ежевечерне оставляли приятели в местах увеселений.
«Ничего, — сердито думал Булушев, сидя где-нибудь в ресторанном уголке за двумя бутылками пива. — Когда-нибудь мы с вами подзаймемся и бухгалтерией. Сопоставим ваш кредит и дебет».
На шестой день, поговорив о чем-то с Куйбышевом по телефону, внезапно улетел домой Каждай. Телеграфировав об этом Комиссарову, Булушев остался. А еще через три дня засобирались в путь и двое остальных, 22 августа Анатолий Сергеевич, послав вторую телеграмму, вылетел следом за Женькиным и Ритенштейном в Куйбышев.
— Непонятно, — Анатолий Сергеевич недоуменно наморщил лоб. — Говоришь, они ждали, а Каждай не пришел встречать? Я своими глазами видел, как они ему телеграфировали. Может, вы… того, поторопились?
Земсков хитровато посмотрел на него.
— Хорошенького же вы о нас мнения! Нет, Анатолий Сергеевич, его мы пока не трогали. А не пришел он на аэродром потому, что у него дома был дорогой гость. Узнаете?
— Василий Шурпин?! — Выхватив из рук Владимира фотокарточку, Булушев весело округлил глаза. — А как же эти самые… характеристики?
Земсков сокрушенно вздохнул, еле сдерживая довольную улыбку.
— Характеристики… Они ведь тоже бывают разные. Вы сами сказали, чтоб запросили Хабаровск. Ну и вот, прислали.
Земсков протянул подполковнику листок с коротким, отпечатанным на машинке текстом. Булушев быстро пробежал его глазами.
— Так, так, — про себя пробормотал он. — Значит, были и взятки… Бывал в районе приисков, гм… Так, так…
Звонок. Булушев снял трубку.
— Уже здесь. Илларион Артемович. Идем, идем, уже выходим.
…Совещание у полковника Комиссарова закончилось во втором часу ночи. И не будет преувеличением сказать, что многим из участников описываемых событий оно, видимо, запомнится на всю жизнь.
Весы, валенки и телеграммы
Вот краткий хронометраж этого бурно прошедшего дня.
8 часов ровно. Лаконичный, деловитый инструктаж в кабинете начальника ОБХСС. Задача: проследить каждый шаг Каждая, Ритенштейна, Женькина, Шурпина.
10 часов 50 минут. Евгений Каждай, взяв такси, едет к Марку Ритенштейну. Пробыл там около четверти часа, вышел из подъезда хмурый. Наблюдение за ним ведет старший лейтенант А. Новиков.
11 часов 25 минут. Семен Женькин, выйдя из дома, направляется пешком к магазину «Культтовары». Через минуту туда же входит старший лейтенант В. Земсков.
11 часов 40 минут. В магазин входит Каждай, сдержанно здоровается с Женькиным. Они оживленно беседуют вполголоса. Владимир Земсков в затруднительном положении: Каждай может узнать его в лицо. Двинувшись было к выходу, Земсков внезапно меняет решение и направляется к прилавку с фототоварами. Рассматривая пачки с цветной фотобумагой, продолжает наблюдение.
11 часов 45 минут. Продавщица выносит Каждаю и Женькину какую-то коробку, распаковывает ее. Земскову не видно, что в ней. Но вот Каждай поворачивается боком: теперь можно разглядеть, что у него в руках. Это аптекарские весы. Каждай и Женькин выходят из магазина и не спеша идут в сторону Красноармейской улицы.
12 часов 10 минут. В кабинете подполковника Булушева раздается телефонный звонок. Взволнованный голос Владимира Земскова:
— Направились с весами к Каждаю на квартиру!
12 часов 12 минут. Оперативное совещание у генерала. Момент критический: надо решать немедленно. Возможно, именно сейчас в квартире Каждая идет торг, взвешивается золото. Есть великолепная, быть может, пока что единственная возможность взять их с поличным. Но если это не так, то… Оправдан ли риск?
12 часов 15 минут. Решение принято: брать! Возглавляет группу старший лейтенант Земсков, операцией руководит подполковник Булушев. Готово все: взят под наблюдение подъезд, включены рации.
12 часов 20 минут. Тревожное сообщение: «Потеряли! В квартире никого нет! Удрали другим ходом, через парикмахерскую. На попутной машине удалились в сторону Волги».
Именно в эту минуту подполковник не выдержал, закурил. Хоть и крепился он уже два года.
Их обнаружили минут через тридцать в ресторане «Волга». Обнаружили, несмотря на то, что Женька и Семен старательно путали следы: из машины пересели на трамвай, потом — на троллейбус и, наконец, по Ярмарочному спуску пошли пешком. И вот что любопытно: оба они нимало не подозревали ни об установленной за ними слежке, ни о погоне. А петляли они по городу, как зверь по лесу, чего-то инстинктивно боясь и неизвестно от кого прячась.
Оставшись у входа в полупустой зал ресторана, Владимир Земсков в упор смотрел на столик в дальнем углу, у окна. Потом медленно поднял руку и многозначительно поманил пальцем испуганно уставившегося на него Каждая.
Расплескав коньяк, Женька торопливо поднялся и нерешительно двинулся к выходу. Семен бросил на него быстрый взгляд и согнулся над столом, пряча руки под низко спустившийся край скатерти. Два сотрудника ОБХСС из группы Земскова быстро подсели к Семену, один из них что-то тихонько сказал ему на ухо. Женькин кивнул, встал и пошел следом за ним, а второй сотрудник принялся тщательно осматривать стол.
…В 13 часов 30 минут в здании УВД началась беседа с шофером Е. М. Каждаем и зубным техником С. А. Женькиным, подозреваемыми в незаконной скупке и перепродаже промышленного золота.
Земсков начал разговор издалека: с аварии, происшедшей на Московском шоссе месяца два назад. От Владимира не укрылось, что при слове «авария» в глазах Каждая промелькнули радость и облегчение. Едва выслушав старшего лейтенанта, он почти весело стал отпираться, клялся, что был в ту пору на ремонте, слыхом не слыхивал и так далее.
В это время подполковник Булушев вел неторопливую беседу с Семеном Женькиным, осторожно нащупывая подходы к щекотливой «золотой» теме. Семен держался уверенно, охотно рассказал об отпуске, проведенном в Сочи, сравнил Кавказ с Крымом, высказал свое отношение к грузинской кухне и вообще, казалось, был расположен болтать о чем угодно и сколько угодно.
Внезапно Анатолий Сергеевич прервал его вопросом:
— Семен Александрович, что у вас в кармане?
Женькин заметно побледнел. Опустив глаза, достал из кармана брюк десятку, носовой платок… Снова полез в карман, заколебался, рука на мгновение замерла…
— Ладно, чего уж там, — негромко и очень спокойно произнес Булушев, — выкладывайте главное.
Женькин поднял на него расширенные, остановившиеся глаза.
— Что мне за это будет? — с трудом выговорил он.
Тяжелый сверток лег на стол. У Булушева отлегло от сердца: слава богу, риск себя оправдал — взяли вовремя. Развернув сверток, он задумчиво поворошил пальцем поблескивающие тусклой желтизной крупинки.
— Рассказывайте, — просто сказал он.
Поняв, что запираться опасно и глупо, Каждай рассказал все. Из предложенных ему нескольких фотоснимков он выбрал фотографию Шурпина: да-да, именно этот человек снабжал его золотом для продажи Женькину и Ритенштейну. Зовут его Васька, служит в Аэрофлоте, в отделе перевозок. Откуда у Шурпина приисковое золото? Не знает да и не интересовался. Его, Каждая, интерес заключался лишь в полтиннике, который он получал за каждый проданный грамм.