И сегодняшний день сплошь был отдан напряженной работе, а получалось, все мало. В отдел один за другим приходили, чтобы получить от Королькова или Куценко новые задания, инспектора уголовного розыска, участковые, работники инспекций по делам несовершеннолетних. Они сделали за день сотни проверок, встречались и беседовали с десятками людей, однако ясности в деле по-прежнему не было.
И это тревожило.
О случившемся в лесу стало известно многим жителям города. Каждый толковал происшествие на свой лад, любители сенсаций не скупились на выдумки. И уже пополз слух, конечно, со ссылками на «осведомленных» людей, что парня убила в лесу невесть откуда появившаяся банда.
Когда обо всем этом спрашивали знакомые, Корольков, как мог, старался опровергнуть нелепые домыслы, но понимал: словами ничего не докажешь. Нужно было найти того, кто застрелил парня.
Этого ждали от Евгения Петровича все. В течение дня ему то и дело звонили из областного и городского управлений внутренних дел. Интересовались ходом поиска и руководители других организаций. И каждый, кто бы ни звонил, выражал недовольство темпами розыска и требовал их ускорить.
Легко сказать: «Надо найти». А как найдешь, если до сих пор ни одной зацепки!
Корольков нервничал, но не показывал вида. И мало кто знал, чего ему стоило это кажущееся спокойствие.
Когда установили личность убитого, обрадовались, думали, что это облегчит розыск. Но сразу же столкнулись с кучей новых загадок. Как было выявлено, до полудня тот парень находился в райвоенкомате. А дальше — туман. Никто не мог сказать, зачем и с кем пошел он в лес. Хотя нашли всех, кто в тот день вместе с ним проходил медицинскую комиссию, но ни один из этих сорока девяти призывников в лесу не был.
Телефонные звонки раздражали Королькова. Он отлично понимал, что так просто и скоро убийцу не найдешь. И что только самое тщательное выполнение каждым сотрудником своего задания может привести в конечном счете к успеху.
— Лучше чуть медленнее, зато потом не надо будет начинать все сначала, — неустанно твердил он.
Это его указание выполнялось всеми неукоснительно. В райотделе знали: Евгений Петрович хотя с виду вроде и прост, и демократичен, но если что сказал, то надо все делать только так, а не иначе. Тем более что понимали: не о своей репутации печется Корольков — о деле. И каждый отрабатывал порученную ему версию не за страх, а за совесть. Каждый шел на задание с надеждой: а может, именно ему выпадет напасть на верный след.
Многие из них приходили к Королькову со своими идеями, версиями. Он был рад видеть инициативу подчиненных (значит, люди думающие, работают не «от сих до сих»), с удовольствием выслушивал даже самые отчаянные планы, которые рождались в молодых головах. Даже если видел, что идея неплодотворна…
Так и сейчас: не успел выйти из кабинета сотрудник уголовного розыска, доложивший результаты проверок чердаков и подвалов, как вошли двое курсантов милицейской школы. Они прибыли в отдел на стажировку, и их тоже, ввиду нехватки людей, привлекли к розыску. Вошли, и по возбужденному виду ребят Корольков сразу определил: предполагают, что нить, ведущая к разгадке тайны, в их руках.
Они уже успели отличиться: нашли четырех парнишек, которые ездили в тот день на лошадях по лесу и из чего-то там стреляли. Отыскать их было непросто, как, впрочем, непросто было узнать вообще про то, что кто-то еще, кроме убитого, в тот день находился в лесу. Курсантам повезло: им поручили опросить жителей села, расположенного неподалеку от леса, и вначале они нашли людей, которые видели баловство этих ребят, а затем их самих доставили в милицию. Выяснилось, что тогда в совхозе пропала лошадь и бригадир попросил парнишек поездить по лесу, найти беглянку.
Но на допросе они упорно отрицали стрельбу. И вот теперь курсанты пришли к Королькову, твердо уверенные, что все дело в том, чтобы сломать упрямство мальчишек и заставить их развязать языки.
— Посидят в камере, по-другому заговорят.
— Нет, — возразил Корольков, — так не годится.
Он прикрыл ладонью воспаленные глаза, задумался. Ишь как все просто! «Посидят… Заговорят…» Он видел в коридоре тех ребят, когда час назад проходил в свой кабинет. Они испуганно толпились перед дверью, за которую их поочередно вызывали будущие инспектора. Мельком взглянув на парнишек, Корольков определил, что ни один из них к убийству не причастен.
— Нельзя так, — твердо повторил Евгений Петрович и сердито добавил: — К людям доброжелательным надо быть.
Он приказал привести задержанных ребят к нему и, ничего не тая, рассказал, что произошло в том месте леса, где они баловались оружием. Парнишки слушали его с расширенными от ужаса глазами. И произошло то, на что и рассчитывал Евгений Петрович: они поняли, что своим запирательством можно только навредить себе, и признались во всем. Да, действительно, в тот день они, разъезжая на лошадях по лесу, несколько раз выстрелили из пистолета, но… стартового. Нашли его недалеко от стадиона, где проходили спортивные соревнования. Может, его утерял тренер, он в тот день был пьян…
— Но это же только их слова, — упорствовали практиканты, когда парнишек увели. — Зачем торопиться? Несколько дней посидят, а мы за это время все досконально выясним.
Корольков понимал состояние курсантов. Не так-то просто им было найти мальчишек. Ведь вначале всего-то и известно было, что в день убийства какие-то люди ездили на лошадях по лесу. А кто они, откуда взялись — попробуй узнай. И вот, когда после стольких стараний их нашли…
— Поймите, ребята, — объяснял Корольков, — вы большое дело сделали. Да, любое расследование должно быть полным. Но совершенно не обязательно, чтобы каждая версия к преступнику вела. Уж слишком бы легкая у нас с вами тогда была работа.
Евгений Петрович вышел из-за стола, положил руки курсантам на плечи:
— И еще запомните, ребята. Мы все делаем для людей. Даже когда наказываем, и то с надеждой, что человек одумается, исправится, не будет больше отравлять жизнь другим и себе. А наше ничем не оправданное, необоснованное обвинение, во-первых, унижает человека, во-вторых, настраивает его против нас, стражей законности… — Усаживаясь в кресло, сказал: — Трудная у нас работа, порой неприятная, верно. Но делать ее нужно так, чтобы потом не было стыдно. — И, увидев, что курсанты все-таки обескуражены малостью результата своих поисков, закончил, улыбаясь: — А расстраиваетесь вы зря. Вы же нашу задачу очень намного облегчили. Еще одна версия отсечена, значит, кольцо вокруг истинного преступника сузилось. И это благодаря вам. Радоваться надо, а не огорчаться!..
Проводив курсантов, Евгений Петрович засел за последние собранные материалы. Их накопилось много.
Только что закончили проверку большой группы подростков, среди которых были двое, бежавшие из спецшколы. Они, как явствовало из материалов, верховодили всей группой. Под их влиянием тринадцать школьников перестали бывать на уроках, а если и показывались около школы, то лишь затем, чтобы из карманов первоклашек вытряхнуть пятаки и гривенники, а из школьных сумок — бутерброды. Всю добычу они тащили на чердак многоэтажного дома, где устраивали «пиршество». Их похождения оставались незамеченными и в семьях, и в школе. Чувствуя безнаказанность, подзуживаемые своими вожаками, подростки все больше и больше наглели. Начали лазить по погребам, школьным мастерским, детским клубам, забирая все, что попадалось под руки. И неизвестно, куда бы все эти «художества» привели подростков, если бы на них не вышли работники милиции. Вышли-то случайно, в результате расспросов, которые вел участковый в связи с делом о краже пистолета и убийстве. Но зато не случайно, не зря возились с малолетними преступниками: все-таки остановили их путь по скользкой дорожке.
То же самое случилось, когда работали и по другим версиям. Раскрыли несколько различных преступлений, о которых раньше в милицию никто и не заявлял.
А кража пистолета все никак не поддавалась, и очередная надежда лопалась, как мыльный пузырь.
И все же, контролируя и направляя своих подчиненных, Корольков чувствовал, что их усилия вот-вот приведут к развязке. Круг сужался. Сужался круг!