Как громко щелкнул замок! Вадим, еле сдерживаясь, чтобы не прыгать через несколько ступенек, спустился во двор, спокойным до напряжения шагом вышел на Некрасовскую. Где же автомат?! Кажется, возле трамвайной остановки… Быстрее, быстрее, но не бежать! Ни в коем случае не бежать!.. Бегущего запомнят сразу.
На его счастье, а скорей, на счастье Валентины, автомат был исправен. Набрав 03, Вадим назвал адрес, пробормотав невразумительно о несчастном случае. Повесил трубку, вышел из будки, огляделся. Две молодые пары ждали трамвая, негромко переговариваясь. Протащился мимо пьянчужка в не заправленной в брюки рубахе. Лысая башка автобуса показалась из-за угла.
— Где же дежурный «Гастроном»? — вслух пробормотал Вадим, но не мог никак вспомнить — в мозгу что-то застопорило.
Он сел в трамвай, идущий к старому центру города, и, забыв купить билет, проехал до Ленинградской. Уже выходя из трамвая, вспомнил о билете и ужаснулся: вот на чем мог быть прокол! Купив в гастрономе «Утес» бутылку коньяка, он незаметно взял стакан из автомата с газировкой и торопливо пошел к Волге. Время от времени его колотило, но коньяк должен был помочь. «А потом — к Курку», — думал Вадим, спускаясь по бетонной лестнице к уже опустевшему пляжу… Там он устроился невдалеке от воды, налил полный стакан коньяка и, не почувствовав вкуса, выпил. Потом налил еще…
15
…Он только стал засыпать, когда в прихожей звякнул телефон. Не вставая с постели, нашарил на журнальном столике параллельный аппарат с отключенным звонком и снял трубку.
— Алло, слушаю, — сонно пробормотал он. — Узнал… Опять поддатый, а? Что-о?!
Сел на кровати, не глядя, дернул шнур торшера, сощурился. Слышимость была плохая, лицо его морщилось от напряжения. Слушая, перебросил трубку в левую руку, правой вынул из шкатулки длинную коричневую сигарету, но так и не прикурил.
— Нельзя, нельзя… — забормотал он в трубку и крикнул: — Ни в коем случае, понял?!
Снова послушал, сломал в пальцах сигарету, отшвырнул не глядя. Судорожно сглотнул слюну.
— Что делать? — Голос его сел. — Да… Да… А что ты еще предложишь, что?! У тебя выбор есть, да?
Но вот он вздохнул, морщинки у глаз разгладились.
— То-то и оно, — сказал он с облегчением. — Завтра вечером жду, звони…
Положив трубку на рычаг, он долго смотрел на нее, словно разглядывал ее впервые. Потом резко встал, прошел в соседнюю комнату и открыл бар. Розовые, голубые, зеленые огоньки бросили мягкие отсветы на разномастные — пузатые, квадратные, узкогорлые — бутылки. Не отходя от бара, плеснул из одной в фужер рыжей жидкости, отхлебнул, задумался. Закрыл бар и принес из спальни телефонный аппарат. Шнур зацепился за кожаное кресло, аппарат чуть не вырвался из рук. Он выругался, швырнул телефон на стол, а сам, перегнувшись через спинку кресла, дотянулся до портфеля «под крокодиловую кожу». Вынул тетрадку, полистал и, уткнув палец в одну из строчек, левой рукой придвинул к себе телефонную трубку, издающую короткие гудки. Нажал на рычаг, набрал номер: гудки стали длинными. Ждать пришлось не меньше минуты. Наконец на другом конце провода отозвался недовольный мужской голос:
— Квартира Дергачевых…
— Это отец Геннадия?
— Да, отец… В чем дело? — с беспокойством спросил голос.
— Слушай, папаша, в нехорошем дельце сынок твой попутан…
— С кем я говорю?
— Неважно, папаша, не перебивай… Твой Генок чужие «Жигули» угонял, за это дело деньгу получал… От кого надо, от того получал, понял?
— Понять нетрудно, но только зачем вы мальчишку-то не пощадили?
— Кончай, отец, теперь пусть он сам себя пощадит…
Он положил трубку на рычаг, слабо усмехнулся. Снова опустил взгляд в тетрадку, провел пальцем по списку. Остановившись на фамилии Золотавкин, снял трубку. Второй разговор продолжался несколько дольше: пришлось давать инструкции, как и что говорить. Он сделал еще четыре звонка и лишь единожды не дозвонился. Потом выписал два адреса и спрятал тетрадку в портфель. Подошел к бару, выпил почти полный фужер коньяка.
— Так сказал Заратустра! — произнес он театрально и рассмеялся. Он почувствовал, что доволен собой, хотя не все дела были еще закончены. А за окнами уже начинало светать…
16
Два сообщения поступили почти одновременно.
В половине десятого утра в Красноглинский райотдел милиции позвонила гражданка Башкатова. Она сообщила, что на Сорокиных Хуторах, то есть в пригородной роще невдалеке от Управленческого городка, они с мужем обнаружили связанного по рукам и ногам человека с окровавленной головой. Человек лежал в кустах и еле слышно стонал: рот его был заткнут тряпкой — оторванной полой рубашки. Сейчас муж остался с ним в роще, так как человек, назвавший себя водителем такси Хрищенковым, очень слаб, а она, понимая серьезность ситуации, побежала звонить в милицию и в «Скорую помощь».
Тотчас на Сорокины Хутора выехали работники уголовного розыска Красноглинского райотдела.
Второе сообщение пришло в дежурную часть УВД без пятнадцати десять. Дежурный по Волжскому райотделу милиции доложил, что в километре от села Курумоч на обочине дороги участковым инспектором Гоголевым обнаружено такси без водителя. Заметив на капоте следы крови, участковый открыл багажник, увидел там труп мужчины и сообщил, ка положено, по инстанции — в райотдел. Без промедления на место происшествия выехал старший инспектор управления уголовного розыска УВД Александр Зуенков, а с ним — судмедэксперт, кинолог с розыскной собакой и эксперт оперативно-технического отдела. По пути захватили следователя областной прокуратуры. Начальник Волжского райотдела милиции и районный прокурор выехали на своей машине. «Рафик» оперативной группы обогнал ее уже после того, как миновал поворот на аэропорт.
Зеленоватое пыльное такси стояло в метре от обочины на правой стороне дороги. Возле него маячила долговязая фигура в милицейской форме — курумочский участковый охранял машину. Молоденький лейтенант из дорнадзора, прислонясь к мотоциклу, направлял идущие из Куйбышева в сторону Тольятти автомобили и автобусы на левую сторону дороги, энергичными жестами подгоняя, чтоб не задерживались. Однако, проезжая мимо, шоферы, любопытствуя, снижали скорость, а из окон автобусов высовывались головы пассажиров.
Когда подъехали прокурор и начальник милиции Волжского района, оперативная группа уже принялась за дело. Следователь занялся описанием самой машины и места происшествия, эксперты осматривали труп. Зуенков из-за их склонившихся над открытым багажником спин всматривался в лицо убитого. Оно ему показалось знакомым, хотя Саша по опыту своему знал, что скорее всего он ошибается. Такие красивые, но довольно-таки стандартные лица видишь часто, и сознание их обычно не отмечает. Безобразие бывает более индивидуально, аномалии бросаются в глаза. Как, впрочем, и яркая, оригинальная красота. А у этого парня особых примет не было: молодое, не слишком круглое, не слишком узкое лицо, волосы темные, но «жгучий брюнет» не скажешь, ровный нос, слабо очерченные губы… Застывшие глаза убитого были чуть прищурены, отчего выражение лица казалось скептическим: суетитесь, мол, работайте, мне это все теперь до лампочки… «Моднячий парень, — отметил про себя Саша, — понятие в тряпках имел». Насколько он знал, это «ха бэ», что было на убитом, ценится нынче куда больше, чем самые дорогие ткани: песочного цвета рубашка с погончиками и такие же, отлично сшитые брюки были явно заграничной выделки. Рубашка на спине была коричневой от крови. Эксперт начал фотографировать скрюченное в багажнике тело, Зуенков отошел от машины и впервые как следует огляделся. Место, что и говорить, для организации розыска было не из благоприятных: голый пустырь. Сзади еле-еле виднелись домики и колокольня Курумоча, впереди, слева от дороги, постройки Жигулевской птицефабрики. Свидетелей могло и не быть. Но… все равно ведь не бывает так. Хоть какая-то мелочь обязательно попадется на глаза, чтоб потом навести на след. Саша подошел к участковому.