— Ваше успокаивающее успокоило его навсегда, — язвительно бросил Халиб.
— Нет, Возвышенный. Диагнометр регистрирует мозговые волны. Он непременно обнаружил бы воздействие лекарства. Произошло нечто немыслимое. Та часть мозга, которая управляет автономными системами организма — дыханием, сердцебиением, — попросту прекратила функционирование. Однако это не затронуло речь арестованного. Такого не может быть.
— Вы утверждаете, что человек продолжал говорить после того, как умер? — произнесла Солнцедарительница, более не в силах сдерживаться. — Будьте осторожны, доктор: я не верю в магию и волшебство.
Этасалоу попытался разрядить напряжение.
— Мы могли бы приступить к допросу, Возвышенный. Может быть, второй человек знает больше, чем первый.
Солнцедарительница презрительно фыркнула:
— Если он умеет умирать по собственному желанию, то он знает больше, чем все остальное человечество.
Лэннет подумал о кейпах, которыми управляли безжалостные программаторы. Он словно воочию увидел мертвые тела, застывшие в судорожных позах.
Этасалоу вздернул заостренный подбородок:
— Вы позволите, Возвышенный?
Халиб раздраженно кивнул. Следователь ответил очередным поклоном, после чего повернулся к пленнику. Его лицо приняло сосредоточенное выражение. Лэннет вспомнил о другом, куда более омерзительном животном Атика — небольшом ночном хищнике, получившем название «крич». Своей цепкой сосредоточенностью следователь напоминал эту кровожадную бестию.
Внезапно у Лэннета возникла уверенность в том, что между кейпами и тремя убийцами существует какая-то связь. Вместе с тем он понимал, что его догадка не имеет под собой никаких логических оснований.
Следователь говорил негромко, доверительно. Арестованный отвечал монотонным, словно механическим голосом.
— Вы пытались убить императора Халиба?
— Да, я замышлял его убить.
— Замышляли? Вместе с двумя друзьями?
— Да. Я нанял их.
— А кто нанял вас?
— Да, я замышлял убийство императора Халиба.
Следователь бросил взгляд на Этасалоу, вопросительно приподняв бровь. Этасалоу, в свою очередь, посмотрел на врача.
— Итак, доктор, что говорит ваша машинка?
— Все в норме… О, простите. Показатели начинают возрастать.
— Дайте ему успокоительное. И добавьте гипноз. — Врач торопливо выполнил приказ, и командор повернулся к следователю. — Продолжайте. Кто еще участвовал в заговоре?
Солнцедарительница, стоявшая рядом с Лэннетом, шагнула вперед.
Пленник посмотрел на врача, на место, куда пришелся укол, и воззрился в пространство.
— Я спросил, кто вас нанял, — продолжал следователь. — Человек не в силах задумать такое дело в одиночку. Кто стоит за вашей спиной?
Равнодушный и безучастный пленник продолжал смотреть вдаль:
— Я намеревался убить императора Халиба.
На лбу следователя проступили капли пота.
— Вы смелый человек, если признаете это. Я не хочу взваливать всю ответственность на вас. Кто разработал план? Кто сказал вам, когда следует нанести удар?
Пленник вздрогнул всем телом.
Следователь незаметным жестом подозвал врача с его аппаратом. Тот навел устройство на человека в кресле и вытаращил глаза. Его губы шевельнулись с выражением полного бессилия. Повозившись с прибором, он вновь нацелил его на пленника и, прочтя показания, отвел следователя в сторону. Обменявшись приглушенными восклицаниями, они торопливо приблизились к Этасалоу. Тот свирепо смотрел на них.
— Ну? В чем дело?
— Этот человек проявляет неестественные реакции, — объяснил следователь.
— Глупец! — взорвался Халиб. — Он издевается над вами!
— Не думаю, сир. — Следователь смотрел себе под ноги. — Я пользуюсь гипнозом много лет. Он вызывает стандартный отклик — расширение зрачков, углубленное дыхание, несдержанную речь.
— Жизненные параметры выходят за мыслимые пределы, — вмешался врач. — Этого не может быть. Организм не справляется с оказанным на него эмоциональным воздействием.
В возникшей напряженной тишине негромкий голос Солнцедарительницы прозвучал особенно внушительно:
— Повторяю, доктор: никакой магии, никакого волшебства. Вы богохульствуете!
— Больше ни слова на эту тему, — велел Халиб. — Продолжайте допрос.
Следователь и врач вернулись к прерванной работе. Последствия были самые непредсказуемые. Пленник облился потом. На ярко-желтом комбинезоне проступили темные пятна. Однако его лицо оставалось каменным, глаза по-прежнему были устремлены вдаль.