Генрих Гиммлер истолковывал данный пункт партийной программы НСДАП в том смысле, что Лейбштандарт Адольфа Гитлера, как и любое другое формирование СС, должен подчиняться ему, как рейхсфюреру СС. Однако в действительности Лейбштандартом с самого начала командовал не «имперский вождь СС», а Йозеф Дитрих, получавший все приказы непосредственно от Адольфа Гитлера и ставивший Гиммлера в известность обо всех распоряжениях фюрера, касающихся его Лейбштандарта. При этом охрану резиденции самого Гиммлера также несли чины Лейбштандарта (подчиненные Гиммлеру чисто теоретически, но практически ему не подчинявшиеся). Надо думать, рейхсфюреру СС было не слишком-то уютно под охраной вооруженных людей, обмундированных в черную форму организации, главой которой он являлся, но которым он, тем не менее, не мог ничего приказать… Эта неопределенность положения дитриховского Лейбштандарта СС Адольфа Гитлера в рамках гиммлеровского Шуцштаффеля служила причиной постоянных трений и конфликтов между Дитрихом и Гиммлером. В раздражении рейхсфюрер СС позволял себе не совсем «политкорректные» высказывания вроде того, что «Лейбштандарт живет по своим собственным законам» и «делает все, что захочет, даже не подумав поставить в известность высшее командование» (то есть его, Генриха Гиммлера, как главу высшего командования СС). «Зепп» Дитрих (уверенный в поддержке фюрера) в долгу не оставался и не побоялся в беседе с Гиммлером (которого именно он метко окрестил «черным иезуитом») открыто заявить грозному рейхсфюреру СС, прибывшему в Лихтерфельдские казармы полка личной охраны Гитлера с очередной инспекцией: «Как командир Лейбштандарта, я не позволю Вам вмешиваться в дела Лейбштандарта и следить за моралью моих подчиненных! Это мои подчиненные, а не Ваши, и все мы служим Адольфу Гитлеру. Возвращайтесь в свое бюро и дайте нам спокойно заниматься нашим делом»!
И всесильный рейхсфюрер СС… безропотно подчинился!
Круг обязанностей Лейбштандарта быстро расширялся, хотя его главной задачей по-прежнему оставалось несения круглосуточной караульной службы вокруг имперской канцелярии, резиденции Адольфа Гитлера на Вильгельмштрассе и берлинской резиденции рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В скором времени посты чинов Лейбштандарта появились и внутри Имперской канцелярии. На пути в кабинет Адольфа Гитлера посетителям предстояло миновать 3 кольца охранников в черных эсэсовских мундирах. За столом у Гитлера прислуживали рослые белокурые вестовые из ЛАГ в белых двубортных куртках (украшенных, начиная с 1939 года, серебряным эсэсовским орлом на рукаве). При выезде Гитлера его машину всегда сопровождал открытый черный лимузин с чинами Лейбштандарта в парадной эсэсовской форме. Из числа чинов Лейбштандарта была сформирована Команда эскорта фюрера (Фюрер-Бегляйт-Коммандо, ФБК)[376] — «элита из элит», отборный отряд, состоявший из 10 фюреров и 30 рядовых эсэсманов.
Чины Команды эскорта фюрера не только несли охрану вождя, но также исполняли обязанности ординарцев, курьеров и вестовых и проходили постоянную военную подготовку — на случай, «если завтра война, если завтра в поход…». Те, кто не справлялся с какой-либо из поставленных задач, беспощадно выбраковывался. Однако, судя по воспоминаниям таких «не справившихся» и тем самым «не оправдавших доверие фюрера», Гитлер по-отечески интересовался их дальнейшей судьбой (тем более, что случаи увольнений такого рода можно было пересчитать по пальцам). Для них, выведенных из состава отборной части по «объективным причинам», и, так сказать, «без порухи чести», прежняя служба в рядах Лейбштандарта была огромным плюсом, помогавшим им устроиться в любую престижную часть СС особого (специального) назначения (если они были намерены продолжать военную службу) или получить престижную работу «на гражданке». А вот тех, кто изгонялся из рядов ЛАГ с грозной формулировкой «мит шимпф унд шанде» («со стыдом и позором») — например, за воровство (личные шкафчики и тумбочки в казармах Лейбштандарта, да и в других частях СС, не запирались — в отличие от казарм германского вермахта, где их было предписано запирать по уставу!), за проявления «нетрадиционной сексуальной ориентации», сокрытие своего неарийского (еврейского) происхождения и другие неблаговидные деяния, ожидали крах всей карьеры, исключение из Шуцштаффеля и из партии (если провинившиеся состояли в НСДАП), а в особо тяжелых случаях (например, гомосексуализм) — даже заключение в концентрационный лагерь. Такие случаи были, впрочем, крайне редким исключением из правил.