Но девчонка по крайней мере жива, чего уж точно нельзя сказать о двух других обитателях комнаты. Один из них вытянулся на скомканном цветастом половике, ближе к дверям, головой к окну. Крупный мужчина лежит ничком, левая рука отброшена в сторону, правая согнута и спрятана под туловищем. На кожаном жилете видна длинная косая прореха, оставленная то ли взмахом ножа, то ли ударом лапы хищного зверя. Вокруг мертвеца натекла темная, поблескивающая лужа, источник которой нетрудно угадать — зияющая рана, тянущаяся вдоль посиневшей бычьей шеи от уха к плечу. Над ней с назойливым гудением кружат влетевшие в распахнутое окно мухи.
Второй человек вроде бы находится на расстеленной кровати… Во всяком случае, в складках заскорузлой и побуревшей простыни угадывается нелепо вывернутая нога, а округлый предмет, закатившийся в выемку между вспоротой подушкой и съехавшим набок тюфяком, вполне может быть макушкой головы. Стена над постелью и висевший на ней простенький коврик, наполовину сорванный с гвоздей, испещрены темными потеками и разводами. Отдельные брызги долетели даже до низкого потолка. Крови так много, что кажется невероятным — неужели в человеке плещется такое количество этой драгоценной жидкости? Она повсюду, вкупе с постепенно усиливающимся сладковатым тошнотворным запахом и разлетевшимися по комнате мелкими перьями разорванной в клочья перины.
Из коридора жуткое зрелище созерцают четверо. Позеленевший и старательно отворачивающийся в сторону низкорослый крепыш — невезучий содержатель постоялого двора, — и его законная половина, цепляющаяся за плечо супруга, с болезненным любопытством заглядывая через порог. Хозяйка открывает и закрывает рот, словно намереваясь запричитать, но никак не решаясь начать.
Чуть в отдалении стоит сухопарый тип с равнодушной, слегка скучающей физиономией, отдаленно напоминающей породистую морду стареющего гончего пса. Судя по бронзовой бляхе с изображением ястреба, это местный квартальный дознаватель. Рядом с ним расположился обладатель серебряного значка с чеканным силуэтом волчьей головы, означающим власть над городскими блюстителями порядка — блондин средних лет, уроженец здешних краев либо же соседней Бритунии.
На лестничных площадках, расположенных в обоих концах узкого коридора, маются стражники. Сверху, перегибаясь через перила, таращатся на происходящее растрепанные и на удивление молчаливые девицы вкупе с прислугой.
Застывшая живая картина приходит в движение при появлении гвардейца, несущего на отлете свой зловещий трофей.
— Вот, извольте видеть, рука, — чуть невразумительно докладывает стражник. — В капусте валялась. На ней кольцо — дорогое, с самоцветом…
— Еще что-нибудь нашли? — осведомляется пожилой дознаватель.
Стражник мотает головой, и, спохватившись, рявкает:
— Никак нет! Ищем!
— Раз кольцо — значит, нам попалась исчезнувшая конечность малопочтенного Унтамо, — вполголоса замечает владелец серебряной волчьей головы. — Остальное наверняка разбросано поблизости… Ну, кто из доблестных стражей желает прославиться, спасая бедную девицу? Рэф, друг мой, ты по-прежнему уверен, что сию особу нужно полагать свидетелем, а не виновницей случившегося?
— Я полагаю, месьор Грайтис, что сперва нужно ее оттуда извлечь и привести в себя, — Рэф коротким взмахом руки подзывает неохотно сдвигающихся с места гвардейцев и отодвигается в сторону, гостеприимно открывая им вход в пропахшее страхом и смертью помещение. — Мне также затруднительно представить, чтобы хлипкая девчонка-недомерок могла расправиться с двумя взрослыми мужчинами.
— Один из которых являлся известным гиперборийским магиком с законным, подверженным лично королем Пограничья, разрешением на занятие таковым ремеслом, — уныло завершает фразу Грайтис, — а также представлял в Вольфгарде двор Халоги. В посольстве нас заживо сожрут, когда узнают… Отчего этому ублюдку приспичило наведаться сюда, а не в приличное заведение госпожи Зифты? А, хозяин? Что он у вас забыл?
Цвет физиономии владельца «Снежной ящерицы» меняется с болотно-желтоватого на бледно-синеватый. Такой краской на жестяной вывеске изображена шкура зверя, давшего название постоялому двору. Он нерешительно мнется, локтем подпихивая супружницу — то ли ожидая совета, то ли напротив, предупреждая о молчании. Собравшись с духом, бочком придвигается к месьору Грайтису и начинает вполголоса объяснять, помогая в особенно затруднительных местах взмахами рук и выразительными гримасами. Хозяйка поддакивает, но когда стражники выволакивают из каморки завернутый в половик труп, оставляющий на полу размытую кровавую полосу, не выдерживает и убегает, негромко подвывая.