– Возможно, сэр… а может, и нет. Как вы сказали, вы ждали шесть столетий, но эти шесть столетий в регионе царил относительный мир. Скорее всего, этот мир скоро уйдет в прошлое. Мое командование верит и надеется, что любая война с Мантикорой будет короткой, но мы не можем этого гарантировать, а когда начнется стрельба, Эндикотт и звезда Ельцина окажутся прямо между нами. Если Мантикора получит базу на звезде Ельцина, то стрелять начнут прямо у вас над ухом, и тут уже трудно будет предсказать последствия.
Саймондс почувствовал привкус стали в осторожном объяснении капитана. Ю постарался не упоминать, что одним из последствий может оказаться аннексия обеих звездных систем нынешним «союзником» Масады, но они оба знали, что он имеет в виду.
– При нынешних обстоятельствах, сэр, – спокойно продолжил Ю, – я считаю, что любая операция, дающая значительный шанс на успех прямо сейчас, стоит некоторого риска. С нашей точки зрения, это снимает необходимость разбираться с передовой базой врага на нашем пути к Мантикоре, а с вашей – уменьшает вероятность того, что ваша звездная система попадет под перекрестный огонь.
– В ваших словах много правды, капитан, – согласился Саймондс, – и я учту их, когда в следующий раз буду разговаривать с Советом. С другой стороны, некоторые Старейшие могут счесть, что у вас меньше шансов на победу над Мантикорой, чем вы утверждаете.
– На войне нет гарантий, сэр, но нас больше, чем их, и флот у нас куда многочисленней. И, как вы уже говорили, Мантикора настолько слаба и дефективна, что позволяет женщине управлять собой.
Саймондс дернулся и покраснел, и Ю спрятал улыбку. Меч, конечно, почувствует, что последняя фраза была попыткой манипулировать им, но она слишком взывала к его нетерпимости, и он не мог просто от нее отмахнуться, как сделал бы представитель более цивилизованной культуры.
Саймондс проглотил рвавшийся наружу резкий ответ и жестко взглянул на капитана, чувствуя скрывавшуюся за вежливостью насмешку. Он знал, что Ю не верит в свои слова о дефективности Мантикоры… но Ю и сам был родом из дефективного общества. Народная Республика Хевен была куда более безбожна, чем большая часть остальных иностранцев, но для дела Господа Истинные готовы были использовать любое орудие. А когда ты пользовался орудием, вовсе не обязательно было сообщать ему об остальных орудиях. Особенно если план заключался в том, чтобы в нужное время использовать одно орудие для смещения другого. Циничные амбиции Хевена были слишком явными и жадными, чтобы им кто-нибудь мог доверять. Именно поэтому все, что говорил Ю (не важно, насколько профессионально и разумно это звучало), следовало неоднократно проверить, прежде чем принять на веру.
– Я вас понял, капитан, – сказал наконец Меч, – и, как я уже сказал, Старейшие и я внимательно все обсудим. Я лично считаю, что решение подождать ухода эскорта с Мантикоры будет подтверждено, но я также уверен, что в конце концов Бог приведет нас к верному решению.
– Как скажете, сэр, – ответил Ю. – Хотя мое командование и не разделяет вашей религии, Меч Саймондс, мы уважаем ваши верования.
– Нам это известно, капитан, – сказал Саймондс, хотя он ни на секунду не поверил, что командование Ю уважает Веру. Но это было допустимо. Масада привыкла иметь дело с неверующими, а если Ю искренен, если Хевен действительно верит в религиозную терпимость, о которой они столько болтают, то их общество дегенерировало куда сильнее, чем предполагал Саймондс.
С тем, кто отвергал твою веру, компромиссов быть не могло, потому что компромиссы и совместное существование вели к расколу. Люди веры, разделенной внутри себя, становились суммой ее слабостей, а не сил, и все, кто этого не знал, были обречены.
Глава 5
Рябь энергетических изменений гиперпространства и водовороты заряженных частиц нарушали работу любого сенсора за пределами радиуса в двадцать световых минут, но сгруппированные световые коды конвоя на маневренном экране Хонор были четки, ясны и, к счастью, не разбросаны. Конвой подходил к гипергранице звезды Ельцина на удобной скорости в треть световой.
Переход из нормального в гиперпространство зависел от скорости – при скорости выше 0,3 световой пространственный сдвиг разорвал бы корабль на части, – но при обратном переходе таких ограничений не было. Это отнюдь не делало высокоскоростные переходы приятными. Утечка энергии при пересечении конвоем гиперстен замедлила его до ползущего состояния задолго до альфа-полосы. На оборудование пространственный сдвиг не влиял, но вот с людьми дело обстояло совсем по-другому. Флотские экипажи готовили к ускоренным переходам, но тренировка практически не помогала от физического расстройства и сильной тошноты, и не имело смысла подвергать этому торговые экипажи.
– Готовы начать переход через сорок одну секунду, мэм, – доложил лейтенант-коммандер ДюМорн с поста астрогации.
– Отлично, мистер ДюМорн. Контроль ваш.
– Есть, мэм. Контроль мой. Рулевой, готовьтесь к началу перехода по моему сигналу.
– К переходу готов, – доложил рулевой Киллиан.
Хонор откинулась на спинку кресла, наблюдая, а рука рулевого зависла над клавишей ручного управления на случай, если в компьютере астрогатора возникнет неполадка.
– Давай! – резко сказал ДюМорн, и обычно неслышный шум гипергенератора «Бесстрашного» превратился в басовое рычание.
Хонор сглотнула, почувствовав внезапный прилив тошноты, и экран наблюдения резко сменил изображение. Бесконечно изменяющиеся узоры гиперпространства перестали медленно кружиться, теперь они мерцали и прыгали, как плохой мультфильм, а цифры на приборах начали уменьшаться – конвой полетел «вниз» по градиенту гиперпространства.
«Бесстрашный» влетел в стену гамма-полосы, и его паруса Варшавской начали истекать энергией перехода, словно лазурный лесной пожар. Скорость почти мгновенно упала с 0,3 до всего лишь девяти процентов световой. Хонор замутило: ее внутреннее ухо протестовало против падения скорости, которого остальные органы чувств даже не заметили. Расчеты ДюМорна учитывали утечку энергии, и с падением скорости градиент их перехода стал еще более отвесным. Через четыре минуты они подошли к стене бета, и Хонор снова поморщилась – на этот раз не так сильно, – когда их скорость упала до двух процентов световой. На экране царил хаос света, и конвой упал отвесно «вниз» на «расстояние», не имевшее физического выражения. А потом они вышли в альфа-полосу и сквозь нее, как комета, вылетели в нормальное пространство.
Показания приборов перестали прыгать. Экран внезапно замер, и его наполнили немигающие булавочные головки звезд нормального пространства. Ощущение тошноты исчезло так же внезапно, как и появилось, и скорость корабля Ее Величества «Бесстрашный» за десять минут упала с девяноста тысяч километров в секунду до всего ста сорока.
Хонор глубоко вдохнула и подавила машинальное желание облегченно встряхнуть головой. Несколько человек на мостике именно это и делали, но старые космические волки старались сохранять невозмутимость – как и она сама. Глупо, конечно, но надо поддерживать репутацию.
Она улыбнулась привычной мысли и взглянула на свой астрогационный экран. Стивен, как всегда, сработал отлично, и «Бесстрашный» со всеми своими подопечными плыл в двадцати четырех световых минутах от звезды Ельцина, прямо у гиперграницы звезды класса F6[7]. Даже лучшие гипержурналы страдали ошибками, и природа гиперпространства не позволяла исправить их с помощью наблюдений, но путешествие было коротким, и ДюМорн мастерски удержался в безопасных рамках.
Note7
Основная масса звезд (так называемая Главная последовательность) делится на семь классов: О, В, A, F, G, К, М. Каждый из классов делится на десять подклассов. Самые яркие – О1, голубые гиганты. Самые тусклые – М10, красные карлики. Наше солнце – G8, желтый карлик. (Примеч. ред.)