Молодая женщина отчаянно цеплялась за подругу, стараясь прикрыть ее своим собственным телом, и потрясенная Хонор шагнула вперед. Она присела рядом с койкой, и молодая женщина уставилась на нее глазами измученного звереныша и захныкала от ужаса.
– Энсин Джексон, – сказала Хонор, и что-то вроде искры разума промелькнуло в загнанном взгляде. – Вы знаете, кто я, энсин?
Еще одно бесконечное мгновение Мей-Линь Джексон глядела на нее и наконец неуверенно кивнула, почти дернула головой.
– Мы хотим вам помочь, энсин. – Хонор не знала, как она умудрилась сохранить тихий ровный тон, но у нее все-таки получилось. Она осторожно коснулась слипшихся спутанных волос, и обнаженная девушка вздрогнула, как от удара. – Мы хотим вам помочь, – повторила Хонор, и по лицу ее потекли слезы, – но вы должны отдать нам коммандера Брайэм. Врачи ей помогут, но вы должны ее отпустить.
Энсин Джексон захныкала, еще крепче стискивая бесчувственное тело в своих объятиях, и Хонор снова погладила ее волосы.
– Пожалуйста, Мей-Линь. Позволь нам помочь ей.
Энсин взглянула на покрытое запекшейся кровью лицо Мерседес Брайэм, и ее хныканье перешло в жуткий всхлип. На мгновение Хонор думала, что она откажется, что Брайэм придется отбирать силой, но потом отчаянная хватка девушки расслабилась. Гибсон бронированными руками подхватила едва дышавшую Брайэм, а Мей-Линь Джексон рухнула в надежные объятия Хонор и закричала, как безумная.
Чтобы успокоить истерику энсина Джексон, потребовалось десять минут и сверхъестественные усилия медиков, и даже после этого Хонор понимала, что удалось добиться только временного затишья. Трудно было рассчитывать на большее, видя страдание, отражавшееся в миндалевидных глазах девушки, но, по крайней мере, она спокойно лежала на носилках, хотя под одеялом ее и трясла сильная дрожь. Она, как ребенок, цеплялась за руку командира, взглядом умоляя ее сделать так, чтобы все это оказалось неправдой, кошмаром. Хонор присела рядом с ней.
– Можете рассказать нам, что произошло? – мягко спросила она, и девушка дернулась, как от удара. Но потом она облизнула запекшиеся губы и слегка кивнула.
– Да, мэм, – прошептала она, но тут лицо ее задергалось, и в глазах появились новые слезы.
– Не торопись, – так же негромко проговорила Хонор, и это, казалось, слегка прибавило Джексон сил.
– Они нас подобрали, – прошептала она еле слышно. – Из офицеров остались только капитан, старпом и я, мэм. Остальных было… двадцать или тридцать, я точно не помню.
Она снова сглотнула, и один из медиков сунул в свободную руку Хонор стакан с водой. Она поднесла его к губам Джексон, и девушка сделала несколько глотков. Потом откинулась обратно на носилки и закрыла глаза. Когда она заговорила снова, голос ее стал ровным и механическим, без тени эмоций.
– Они привезли нас сюда. Сначала – пару дней, наверное, – все было не так уж плохо, но офицеров всех поместили в одну камеру. Они сказали, – краткое спокойствие снова дало трещину, – они сказали, раз у нас женщин берут в армию, капитан может оставить своих шлюх при себе.
Подвижная сторона лица Хонор застыла так же, как израненная, но она тихонько сжала руку Джексон.
– Потом… потом они просто с ума посходили… – прошептала Джексон. – Они пришли и забрали… меня и коммандера. Мы думали, это просто допрос, а они нас притащили в большую комнату… и там было столько мужчин, и они… они…
Ее голос прервался, и она зарыдала. Хонор гладила ее лицо.
– Они сказали, это потому, что мы женщины, – выдохнула Мей-Линь. – Они… они смеялись над нами, и делали нам больно, и сказали… сказали, что это Б-Божья воля, наказывать… наказывать сатанинских шлюх!
Она открыла глаза и села повыше, глядя в лицо Хонор и сжимая ее руку.
– Мы отбивались, мэм. Мы отбивались! Но мы были в наручниках, а их было так много! Пожалуйста, мэм – мы старались! Мы правда старались!
– Я знаю, Мей-Линь. Я знаю, – сказала Хонор сквозь слезы, обнимая истерзанное тело девушки, и энсин слегка расслабилась. Она положила голову на плечо Хонор и продолжила надломленным голосом:
– К-когда они… закончили, они… притащили нас обратно. Капитан – капитан Альварес – сделал что смог, но он не знал, капитан. Он не знал, что они будут делать!
– Я знаю, – снова прошептала Хонор, и энсин сжала зубы.
– Потом они опять пришли, и-и я больше не могла сопротивляться, мэм. Я просто не могла. Я пробовала, но… – Она с трудом вздохнула. – А коммандер Брайэм могла. П-по-моему, она кое-кого из них сильно задела, п-пока они ее не сбили с ног, а потом они ее били, и били, и били! – Голос ее взбирался все выше и выше, и, пока она дрожала в объятиях Хонор, медик подошел на выручку со шприцем.
– Капитан пытался их остановить, мэм. Он пытался… а они его сбили прикладами, а потом… потом…
Ее затрясло, и Хонор прикрыла ей рот рукой, не давая говорить, пока не подействует укол. Она уже заметила громадную засохшую лужу крови на полу камеры и отходящие от нее потеки, где кого-то протащили к двери.
– А потом они снова нас изнасиловали, – сказала Джексон ставшим наконец сонным голосом. – И снова, и снова… и они сказали, что их командир поступил очень мило… выделив им собственных шлюх.
Ее неровный голос прервался, и Хонор уложила ее на носилках, поцеловала грязный, в синяках, лоб. Потом она спрятала обвисшую руку девушки под одеяло и поднялась на ноги.
– Присмотрите за ней, – сказала она старшему медику морской пехоты, и женщина кивнула, сама вся в слезах.
Хонор повернулась к двери камеры. Выходя, она достала оружие и проверила заряд.
Майор Рамирес обратился к капитану Харрингтон, едва она показалась из-за поворота.
– Капитан, что мне…
Она прошла мимо, будто он и не открывал рта. Лицо ее было абсолютно лишено выражения, но уголок рта неудержимо дергался, а в руке у нее был пистолет.
– Капитан? Капитан Харрингтон!
Он потянулся схватить ее за руку, и она наконец на него посмотрела.
– Отойдите, майор, – несмотря на ее увечье, каждое слово было идеально четким. – Расчистите этот сектор. Найдите всех наших людей. Вывезите их отсюда.
– Но…
– Вы получили приказ, майор, – сказала она тем же холодным стальным тоном и высвободилась из его хватки. Она снова двинулась по коридору, а он беспомощно смотрел ей вслед.
Дойдя до морских пехотинцев в проходе, она даже не подняла головы. Она просто двинулась вперед, и они рассыпались в стороны, как перепуганные дети. Отделение сержанта Тэйлон начало занимать позиции вокруг нее, но она резким жестом отослала всех прочь и пошла дальше.
Лейтенант Тремэйн уставился ей вслед, прикусив губу. Он слышал о том, что нашла морская пехота. Сначала он не поверил – не хотел верить, – но потом медики пронесли мимо него носилки с коммандером Брайэм. Тогда он поверил, и ярость морских пехотинцев не шла ни в какое сравнение с его собственной, потому что он хорошо знал Мерседес Брайэм. Очень хорошо.
Капитан сказала, что хочет побыть одна. Она приказала всем оставить ее в одиночестве. Но Скотти Тремэйн видел ее лицо.
Она свернула за угол коридора, и он решился. Он отложил плазменный карабин и поспешил за ней.
Хонор взбиралась по засыпанным обломками ступеням, игнорируя тяжелое дыхание кого-то, кто пытался угнаться за ней. Это не имело значения. Ничто не имело значения. На нее работали длинные ноги и маленькая сила тяжести, она мчалась по ступеням, протискиваясь мимо попадавшихся морских пехотинцев, шагая по лужицам крови масадцев, и ее единственный глаз сверкал, как расплавленная сталь.
Она пошла по последнему коридору, не отрывая взгляда от распахнутой двери столовой, а сзади кто-то звал и звал ее. Голос был отдаленный и нереальный, бесплотный, и она вошла в переполненную комнату, не обращая на него внимания.