– За что? – не понял я, – За ржавый генератор?
Уйгур засмеялся.
– Ладно, шучу. Пару деревянных Лехе отстегнешь – он все же несколько часов с твоим старьем возился. Держи ключи. До нового века, конечно, не добежит, но пару лет потянет.
День начался с приятных событий. Я боялся, как бы не сглазить. Машина работала, прослушивались посторонние шумы, но вроде не страшно.
– И завязывай с отечественным автохламом, – подал голос из-за угла Уйгур. – Даже новую возьмешь, год проездишь – уже старая. Не умеем пока машины делать. Раньше хоть танки нормальные выпускали. Через месяц «Форды́» придут – 82 и 83 года. Техника вообще неубиваемая. Можем один для тебя приберечь. Если в «дереве», то рублей шестьсот будет, – они, того, в общем, отремонтированные и перекрашенные…
Откуда деньги у бедного студента? Я пообещал, что подумаю, и вывел машину на просторы. В принципе Уйгур был прав. Вопрос передвижений по городу становился острым. Сломается машина в недружественном районе (а у нас почти все районы недружественные) – и что, просить местных пацанов подтолкнуть? Техника должна быть пусть не новой, но надежной.
К четырем часам, как и договаривались, я прибыл к цитадели высшего образования на улице Маркса. Гульнур выпорхнула из аудитории почти без опоздания. Побежала ко мне, радостно помахивая зачеткой – можно и не спрашивать, сдала ли. Я залюбовался – легкая, воздушная, необычайно красивая. А также умная и с чувством юмора – набор для девушки вообще маловероятный. Я постоянно думал: неужели у нас с ней что-то сложится? Или у нее кто-то есть, а со мной… ну подумаешь, чмокнула в губы.
Не было у нее никого – призналась на лавочке в глубине институтского сквера, когда мы начали самозабвенно целоваться. Поодаль шли люди, ускоряли шаг, корили за непристойное поведение. Мы не могли оторваться друг от друга, и плевать на всех окружающих!
– Нет, подожди, это слишком неприлично, – сказала Гульнур и отстранилась, поправила прическу. – С тобой совершенно забываешь, что ты порядочная девушка. Что это у тебя? Вчера этого не было. – Она коснулась пальцем царапины у меня под ухом, и я вздрогнул. Странно, мама со Светкой не заметили, а Гульнур заметила.
– Бандитская пуля, не обращай внимания. Шучу, просто порезался, когда брился. Ты вчера ничего под окном не слышала?
– М-м… – Гульнур задумалась. – Нет. Форточку не открывала, а стены в доме толстые и двойные оконные рамы. Хотя постой… Вроде был шум, но когда я подошла к окну, там никого не было… Что-то случилось? – Гульнур встревожилась.
– Абсолютно ничего. Все в порядке, правда.
– Ну ладно… – Она откинулась на спинку, обняла меня за шею и притянула к себе. Опять забыла, что она из приличной семьи. А я нисколько не возражал, меня тянуло к ней, как к промышленному магниту.
Нам уже вовсю делали замечания, и Гульнур стала пунцовой как рак. Мне очень нравилось, как она смущалась. Мы шли по аллее, взявшись за руки, выбирались на дорогу. Местные пацаны-студенты угрюмо смотрели нам вслед. Возможно, и у них имелись свои конторы. Со спецификой, но все же. Зараза, расползшаяся по Казани, затрагивала все сферы.
– Мне жаль, – сказала Гульнур, – но завтра я буду учить. Сможем увидеться шестого числа, после того как я сдам два экзамена. Если сдам.
– Потерплю, – пообещал я, – Ты обязательно сдашь.
Я довез ее до дома. Сколько раз при этом целовались, лучше не считать. В меру растрепанная Гульнур покинула машину. Я проводил ее до подъезда. Целоваться не стали, слишком много посторонних глаз. Просто стояли, смотрели в глаза друг другу.
– Так, боевая готовность, – внезапно прошептала Гульнур. Я вздрогнул. К подъезду подходил незнакомый парень лет двадцати пяти – высокий, черноволосый, со щеточкой усов под носом. Я тоже мог бы носить усы, и даже носил в последний год службы. Но когда вернулся, мама первым делом сунула мне бритву: иди, сбривай. Как девчонкам с тобой целоваться? Да и старят усы мужчин. Я послушно исполнил волю мамы и больше эту волосню не отращивал. Парень подошел, остановился, нахмурился, стал хмуро меня разглядывать. Он был не слабого сложения и явно не имел привычки бегать от местной пацанвы. Я машинально стал прикидывать, куда бить.
– Это мой брат Рашид, – сказал Гульнур. – Андрей, поздоровайся с Рашидом.
– Здравствуй, Рашид. – Я невольно улыбнулся.
– Я ему про тебя рассказала, – поспешила добавить Гульнур.
Дуэль взглядами продолжалась долго. «Сложно все», – подумал я. Что-то прочесть по лицу Рашида было невозможно – такое лицо непроницаемое. Он шевельнулся, дрогнула рука, подалась в мою сторону.