– Поехали скорее, пока брат не передумал. А то упрется, как… одно животное, а я так не люблю ссориться…
Мы поездили по городу, поглазели на Казанский кремль, который давно следовало отреставрировать. Пойти в этом городе было некуда. Вернее, было, но только с приключениями. Лично я ничего не боялся, но так не хотелось портить девушке праздничное настроение.
– Давай где-нибудь посидим? – предложил я.
– Ты знаешь, где можно посидеть? – удивилась Гульнур.
– Да, знаю одно место…
Я привез свою возлюбленную на Крутую Горку, к собственному подъезду. Проходящие мимо Василиса с Формозой сделали круглые глаза, а я им выразительно показал: проходим, не задерживаемся. Они прошли, встали у соседнего подъезда и начали упиваться зрелищем.
– Странно, – озираясь, сказала Гульнур. – Где-то в этих домах живет Инга Мориц…
– А также я. Пойдем, моя хорошая, познакомимся с родителями… Вернее, ты познакомишься, а я с ними уже знаком…
– Ничего себе. – Гульнур испугалась, втянула голову в плечи. – Но мы хотели где-то посидеть…
– Заодно и посидим. Мама очень хотела с тобой познакомиться.
Можно подумать, я не боялся. Боялся даже больше, чем Гульнур! Дрожала рука, когда я вставлял ключ в замочную скважину. Рядом ежилась Гульнур, как на холодном арктическом ветру, шептала: «Может, не надо?» Приоткрылась соседняя дверь, высунулся нос Алисы и один любопытный глаз. Он мгновенно округлился, девочка пробормотала:
– Да иди ты… Ой… – И аккуратно, чтобы никого не потревожить, закрыла дверь.
Мы вошли в квартиру – я первым, потому что Гульнур решительно отказывалась это делать, проведя пальцем по горлу, – и где такого набралась?
– Ага, нарисовался! – прокричала из-за закрытой двери Светка. – Признавайся, это ты спер мой кассетник? Не могу его найти! И что теперь, программу «Время» смотреть?
– Я тоже тебя очень люблю, – отозвался я.
– Это что за нехарактерная лексика? – Светка выглянула из комнаты и открыла рот от удивления.
– Вот черт… Как током шмякнуло…
Гульнур очаровательно улыбнулась, по-другому она и не умела.
– Рот закрой, – сказал я сестре, – и не смущай людей.
Вышла мама и тоже открыла рот. Да что они все?
– Мама, это Гульнур, – сказал я. – Вот…
– Здравствуйте, – прошептала Гульнур. – Мне так неловко.
– А нам, можно подумать, ловко. – Светка икнула. – Этот крендель нас даже не предупредил. Да что же вы стоите, люди добрые? – Светка переменилась в лице и выскочила из комнаты. – Давай, Гульнур, свою куртку, а то этот мужлан пока еще сообразит…
Все вышло мило и трогательно, я даже не ожидал. Улыбалась мама – она явно такого не ждала; Светка украдкой шепнула, что я такой красотки не достоин. Мама бросилась на кухню, стала хлопать холодильником. Как чувствовала, наготовила к вечеру разных вкусностей… Вышел отец из своей комнаты, как-то сразу потеплел, стал улыбаться, сделался невероятно милым. Я его таким сто лет не видел. Он неважно себя чувствовал, но старался не подавать вида, поглядывал на меня с уважением, что тоже сто лет не отмечалось… Когда узнал, что Гульнур учится там, где я тоже собираюсь учиться, вообще растрогался, стал пытать у матери, есть ли в доме что-нибудь выпить.
Этим вечером я вырос в глазах своих домочадцев. «Может, не настолько он плох?» – читалось в их глазах. Гульнур была сущей скромницей, опускала глаза, красиво хлопала ресницами, но беседу поддерживала – именно так, как того и требовалось. Интеллект показала – и достаточно. Неужели я и вправду нашел клад? Она рассказывала о своей семье, об институтских преподавателях. Отец пересекался со многими из них, радостно возбуждался всякий раз, когда звучала знакомая фамилия. Мама подкладывала девушке салаты, та не отказывалась, всего попробовала понемножку, пригубила вина. Я не пил – мне еще за руль. Да и не было желания употреблять спиртное в присутствии Гульнур. Я чувствовал, что меняюсь, становлюсь другим человеком – спокойным, домашним. Мы просидели за столом часа два, потом Гульнур как бы ненароком посмотрела на часы.
– Ой, мне, кажется, пора…
– Так быстро? – всполошилась мама. – Посиди еще, Гульнур, нам так приятно…
Все семейство провожало нас до прихожей. В принципе пора, десятый час вечера, давно стемнело.
Мы целовались на площадке под ревнивое сопенье Алисы за дверью, целовались в лифте, целовались, когда, прилипшие друг к другу, выходили из подъезда. «Ну все, – шептала Гульнур, – все, хватит». Мимо подъезда шли пацаны, девчонки, направлялись к клубу, где опять гремела дискотека. Гудели басы – веселье входило в стадию угара. У меня же совершенно не было желания разминать ноги – присутствия девушки хватало.