– Пьяных никогда не таскали? – критиковала нас Василиса. – Под руки его берите, поднимайте и вперед… – Она, взволнованная, металась вокруг нас, побежала прокладывать дорогу. Вдвоем, конечно, было лучше, чем одному, но все равно мы намучились. В итоге пристроили безжизненное тело, потащили. Ноги Шамиля волочились по земле, голова висела. Хорошо, хоть пахнуть еще не начал! Мы прошли по дорожке мимо зарослей молодых кленов, свернули на улочку, на которой стояла машина. Здесь все улицы и все дома были похожи друг на друга. Василиса куда-то испарилась – видимо, побежала к машине. С холодком в районе позвоночника я обнаружил, что рядом люди! У подъезда двухэтажного жилого дома стояли двое и курили. Вход в подъезд не освещался. Различались тихие голоса – мужской и женский. Когда мы тащились мимо, они перестали разговаривать. Это было плохо, очень плохо!
– Рустам, мать твою, и чего ты так напился! – вдруг услышал я громкий голос Уйгура. – Посмотри на себя, ноги совсем не идут! Серега, может, бросим его к той-то матери?
Я усиленно изображал пьяное мычание. В темноте не видят, кто мычит.
– Чего ты там бормочешь? – разорялся Уйгур. – Кого ты на… послал? Серега, врежь ему под дых! Да пошел он, алкаш хренов!
Местная публика, по счастью, не стала нами интересоваться. Двум существам разного пола больше нечем заняться ночью? Василиса подпрыгивала возле машины и задыхалась от хохота, хотя я не видел в происходящем ничего смешного. Разве что так, малость. Распахнула заднюю дверцу, и мы с дружными матами стали запихивать на заднее сиденье бедолагу Шамиля. Из образа не выходили, отпускали комментарии: «нажрался, сука», «просили же больше не наливать». Уйгур прыгнул за руль, я обежал машину и пристроился рядом.
– Эй, але, народ! – всполошилась Василиса. – А мне прикажете куда? Рядом с ним?
– Василиса, не будь такой мнительной, – вздрагивая от смеха, сказал Уйгур. – Обещаю, он не укусит. Эй, ты чего там, забастовку объявила? Садись, говорю…
Это сумасшествие и не думало заканчиваться. Ночь была в разгаре, мы катили по пустым городским улицам, приближаясь к южному выезду из Казани. Слава богу, город оборвался! Мы рассекали по предместьям, мимо окраинных жилмассивов, незавершенных строек. Побежали перелески, дачные поселки. Но вся местность была открытая, никаких условий, чтобы нормально спрятать тело! Ухудшилось качество дороги. Взвизгивала Василиса – на нее постоянно падал какой-то труп! За полверсты до глухого лесного массива нашу машину остановили сотрудники ГАИ! Это было уже полным маразмом! На обочине стояла характерно раскрашенная для госавтоинспекции машина, а возле нее прохлаждались два бездельника в форме. Уйгур ничего не нарушал, двигался с разрешенной скоростью. Но все же один из них подошел к проезжей части и махнул полосатой палкой. Уйгур ругнулся, стал машинально сбрасывать скорость. Гаишник проплыл мимо, машина останавливалась.
– Уйгур, ты охренел? – ахнул я. – Гони со всех ног…
– Так номер уже срисовали… – Мой приятель начал невыносимо тупить.
– И что? – ужаснулся я. – У тебя труп в машине, очнись, Уйгур! Что лучше – штраф заплатить или сесть пожизненно?!
Но машина уже остановилась. До Уйгура дошло, собрался резко рвануть. Пережал сцепление, двигатель заглох. Он начал лихорадочно работать ключом, Хваленый «Фольксваген» не заводился. Приехали, называется.
– Все, успокоились, – пробормотал я. – Что есть, то есть.
– Успокоились? – не могла угомониться Василиса. – Да вы, мужики, вконец охреневшие? Что мне прикажете с этим несчастьем делать?
Поскрипывали подошвы кирзовых сапог – приближалась судьба в лице ночного автоинспектора. «Может, и его убить? – мелькнула глупая мысль. – А затем и напарника?» Уйгур открыл окно. Инспектор представился, отдав честь: старший лейтенант такой-то, заглянул в окно, которое услужливо раскрыл Уйгур. Инспектор был немолод, многое, должно быть, повидал. Включил фонарь, осмотрел водителя, пассажира, переключился на сидящих сзади.
– Мы что-то нарушили, командир? – спросил Уйгур. – Ехали семьдесят кэмэ, не выпивали. Ну разве что вон тот, сзади, так он вроде и не за рулем…
Мы дружно посмотрели назад. Умора! Василиса обнимала Шамиля – возможно, и не целовала, но головой закрыла его «падающее» лицо, бормотала: «Ну что ж ты так нажрался, дурачок? Ведь я не этого хотела от тебя… Фу, какой ты гадкий, я больше с тобой, Рустам, не играю…» Это был, конечно, высший пилотаж! На что угодно пойдет человек, лишь бы не загреметь на пожизненный срок! Василиса трепала Шамиля за щеку, что-то бормотала, мурлыкала.
– Не обращайте на них внимания, товарищ старший лейтенант, – сказал Уйгур и как-то странно вздрогнул. – Любовь у них – до гроба, можно сказать… – И снова вздрогнул.