– Кому платите, гражданин? – строго осведомился я.
– Так это… – Мужчина сглотнул. – Бакинцу…
– Уже нет. Или будем тут все разносить, а затем дружно поедем в ближайшее отделение милиции? Вы догадываетесь, милостивый государь, кто перед вами?
– Да-да, я, кажется, догадываюсь… – У перепуганного работника от страха отвисла челюсть. – Не надо здесь ничего трогать. Но я не уполномочен принимать решения, я всего лишь наемный работник, вам надо поговорить с Бакинцем…
– Полагаю, вы ему уже позвонили? Отлично, подождем.
Минут через пятнадцать во двор мастерских въехала черная как ночь «девятка», закрылись ворота. Пацаны на той стороне докладывали: других посетителей нет. Пять здоровых лбов покинули машину и направились к двери в подвал. Их начали выбивать еще на входе. Замыкающий не успел войти внутрь, как его схватили за хлястик, дверь перед носом захлопнулась, а в голову прилетел мешочек с песком. Парня качественно контузило, он вытянул ноги. Еще один получил подножку на лестнице, чудом не проломил голову. Двоих вырубили внизу, где обрывались ступени. Все были живы, но… уже не бойцы. Пятый зашипел, стал махать кулаками. Я дождался, пока он перестанет это делать, чувствительно врезал под дых. Персонаж согнулся пополам, шумно выдохнул – как стакан спирта хватил. Видать, не очень умный – сжал кулак, за что и получил по черепу. Это был нокдаун. Беднягу подтащили ближе к свету, прислонили к стене. Он тяжело дышал, затравленно озираясь. Кровь стекала по лбу. Лет тридцати, чернявый, мордатый, из тех, кому бесполезно бриться – все равно будет небритым.
– Бакинец? – вкрадчиво спросил я, покосившись на старину «Фунта».
Тот судорожно кивнул. В цеху продолжалась работа, мы старались не волновать женщин.
– Салам алейкум, Бакинец. Шериф мое погоняло, слышал, наверное? Есть что сказать в свое оправдание?
– Да пошел ты… – Бакинец выплюнул сгусток крови.
– Ладно, пошел. – Я нагнулся и отвесил третий удар. Это был тоже нокдаун. Подождал, пока визави придет в чувство. – То есть в свое оправдание тебе, Бакинец, сказать нечего. Ладно, допускаю, ты здесь не главный. Ничего не свербило – замутить такой бизнес, не поставив в известность местных пацанов? Теперь это норма? Нет, дружище Бакинец, это неправильно. Мир меняется, но ничего в нем не меняется – соображаешь? Платить теперь будут не тебе, а нам, ты – отработанный материал. Начнешь возникать – будет больно. Так и передай своим патронам. Можно вас на минутку, уважаемый? – подозвал я мнущегося у двери «Фунта». – Спасибо. Вам тоже не мешало бы связаться со своим руководством и сообщить о некоторых изменениях в диспозиции. Жду парламентеров, так сказать. Производство временно закрывается, товар конфискуется. Текущую смену, дабы не нервировать персонал, разрешаю доработать. Жду три дня, после чего поступает сигнал в ОБХСС и не только. Можете идти, спасибо за внимание… Бакинец, ты еще здесь? Иди, собирай своих ратников и валите отсюда на хрен…
Наверное, стоило мягче, но меня уже несло, злость захлестывала. Что это было? Новоявленное чувство вседозволенности, уверенность в себе и своих поступках? Почему я не сдал цеховиков со всеми потрохами – большая загадка. Навар не стоил возможных неприятностей. Вообще не надо было открывать этот ящик Пандоры!
– Вы опять что-то натворили? – предположил на следующем сеансе связи капитан Меликов. – Вами интересуются, о вашей яркой личности собирают и анализируют информацию. Я не могу быть вашим постоянным громоотводом, Андрей Андреевич. Я капитан, а не генерал, как вы изволили предположить ранее.