— Надо будет разобрать их и просушить.
— Ладно, просушим... вот солнце взойдет... — не сразу ответила Зэйнэпбану.
Нэфисэ бросила свои вещи под копну и начала утирать мокрые щеки. Девушки стояли вокруг нее молча, не решаясь заговорить. Зачем она принесла сюда пальто? Что это за узелок?
Нэфисэ видела тревогу на лицах подруг. Ей хотелось быть ласковее с ними, но пересилить горечь было нелегко.
— Все ли здесь?
— Здесь, — раздалось со всех сторон. — Только нет Апипэ... Мэулихэ-апа задержалась.
Опять Апипэ!.. Но стоило ли кипятиться из-за этой женщины?!
Нэфисэ прислушалась к гулу приближающегося трактора.
— Вы ведь слышали, что наша пшеница вытянула только восемьдесят два пуда с гектара. Верите ли вы этому?
— Нет, не верим! — закричали все в один голос. — Это ложь!
— Тогда будем сами молотить.
— Чем? Неужели думаешь, что этот сухорукий даст нам машину?
— А мы и не будем ему кланяться. — Нэфисэ показала рукой на светящиеся в темноте фары. — Вон, молотилка сама к нам спешит! Давайте будем готовиться!
Все мгновенно принялись за работу: кто сгребал солому, кто собирал вилы, лопаты.
Гюльсум встретили с большой радостью.
— Все в порядке, девушки, молотим! — заявила она, слезая с трактора. — Директор разрешил задержаться у вас на полдня. А ну, пошевеливайтесь! Быстрее! Быстрее!
Вместе со своей помощницей, такой же, как и она, крепкой девушкой, Гюльсум приладила приводной ремень, и скоро ток засветился бледно-голубым светом.
Удивленный шумом и ярким освещением, откуда-то выполз Сайфи. В петле его старого пиджака висела шахтерская лампочка.
— Гюльсум-сестричка, — закружился он сразу вокруг трактора, — ты, видно, по ошибке остановилась здесь. Тебе ведь рожь надо молотить, а она — вон на том конце гумна...
Гюльсум даже не обернулась:
— Ничего, пока пшеницу обмолотим. Ведь ее все равно молотить.
Сайфи, видно, стал догадываться.
— Что это значит? — обрушился он на Нэфисэ. — Интересно, кто здесь хозяин? Я или ты?
Нэфисэ словно и не слышала его:
— Давайте скорее! Разбирайте копны! Мокрые снопы откладывайте в сторону. — Потом она повернулась к Сайфи, который зудел, как назойливая муха. — Не мешай нам, Сайфи-абы! Если уж на то пошло, то сейчас я здесь хозяйка. Я отвечаю за эту пшеницу со дня сева до засыпки в амбар. Сколько твердила тебе: молоти отдельно, взвешивай отдельно, береги до зернышка, не теряй! А ты что сделал?..
— Интересно! У нее пшеницы не хватает, а я виноват... Ишь, привязалась!.. Что же я с твоей пшеницей сделал?
— А вот сейчас узнаем, что ты сделал!
Сайфи сразу присмирел и, спотыкаясь, подошел к Нэфисэ.
— Вот, ей-богу, сестрица, зря болтаешь! Обещаю тебе: подоспеет моя бригада, отдельно будем молотить, сам за всем прослежу!
— Ладно, хватит, — оборвала его Нэфисэ. — Как отоспится твоя бригада, на той вон машине будете молотить. А мы — фронтовая бригада, нам некогда нежиться в постели до восхода солнца.
Из-за молотилки, засучив рукава, вышла Зэйнэпбану.
— Нэфисэ, — сказала она озабоченно, — у нас одного человека не хватает. Как быть?
Нэфисэ задумалась, потом повернулась и крикнула куда-то:
— Шамсутдин-абы!
— Я! — донесся голос из темноты.
Разгребая большими валенками солому и пряча руки в длинные рукава дубленой шубы, из-за копен вышел Шамсутдин. Он, видно, вздремнул в ожидании бригады Сайфи; к его усам и мохнатой ушанке пристала мякина, глаза щурились от яркого света.
— Шамсутдин-абы, поработаешь с нами?
Шамсутдин потоптался на месте, поглядывая то на Сайфи, то на Нэфисэ.
— Я что? Я готов! Раз Нэфисэ сказала — сделаю! Сниму шубу и примусь...
— Ну-ну! Погоди-ка! — вмешался Сайфи. — Ведь Шамсутдин — веяльщик в моей бригаде.
— Когда твоя бригада проснется, тогда видно будет!
Девушки расхохотались. Нэфисэ засучила рукава и подошла к молотилке.
— Ну, начали! Сумбюль, умница моя, ты вместе с Юлдуз становись справа от меня. Будете подавать снопы. Карлыгач! Ты с подружкой — за машину! Зэйнэпбану, тебе, наверно, придется стать со мной у барабана.
Зэйнэпбану только рукой махнула:
— Куда хочешь ставь, охать не буду! Лишь бы с пшеницей все было ладно.
Сайфи, ворча, скрылся в темноте. Шамсутдин встопорщил длинные усы и важно прошагал мимо девушек к машине. С другого конца тока на помощь Нэфисэ шло несколько женщин и мальчиков.
Нэфисэ только было собралась подняться на мостик молотилки, как со стороны деревни послышался конский топот. Кто бы это мог быть? Не с худой ли вестью? Стук копыт все приближался. Вот всадник остановился за копнами и спрыгнул с коня. Было слышно, как конь позвякивал уздечкой. Под навес вбежал Ильгизар.