Диана сидела в главном зале, ожидая, когда принесут еду. Баннастера все не было, что расстроило Сесили, которая выглядела совершенно очаровательно в зеленом платье и лентами в цвет ему в распущенных белокурых волосах.
– Как ты думаешь, где он? – волновалась сестра, не сводя глаз с лестницы, как если бы ее желание могло заставить виконта материализоваться на ней.
Диана заставила себя улыбнуться служанке, которая принесла хлеб и масло.
– Не знаю. Но он явно не из смиренников и не спешит возблагодарить Бога за то, что остался жив и здоров.
Ее сестра нахмурилась.
– Но… его не могут отлучить от церкви за грех непосещения обедни?
– Муж, отлученный от церкви. Если такое случится, пострадает его семья, все, чем он владеет. – Диана наблюдала за Сесили, надеясь посеять в ней сомнения.
Сестра разломила хлеб.
– Ну, этого не случится. Когда я выйду за него замуж, мне удастся убедить его, что он должен примириться с церковью ради наших детей.
Диана вздохнула и продолжила есть, не чувствуя вкуса пищи. Она понимала – чтобы оторвать Сесили от красавца виконта, требуется нечто большее. Перепалка с Баннастером прошлой ночью не выходила у нее из го ловы.
Как и ошеломительный поцелуй.
Она тряхнула головой, чтобы избавиться от ощущения слабости, которое охватило ее даже теперь – при одной мысли о его теле, вжимавшемся в нее. Что с ней происходит?
Но угроза исходила не только от его тела. Весь ее мир мог рухнуть по одному его слову. Ее брат Арчи, в случае если бы ее поведение отразилось на его положении при дворе, пришел бы в ярость и мог бы отречься от нее.
Не лучше ли было бы, если бы Баннастер разоблачил ее и все уже осталось бы позади, чем постоянные мучения от неизвестности и страха? В конце концов, это вопрос времени.
И за оставшееся короткое время ей нужно выполнить обязательства перед Лигой, потому что если брат откажется от нее – а он так и сделает, благо получит к тому повод, – ей потребуется помощь Лиги.
Странно, что она вообще может рассуждать, когда ее преследует видение: Баннастер, сидящий в ванне. И она прикасается к его блестящей коже. Что она сможет сообщить Лиге, если ей не удастся превозмочь вожделение?
Застонав, она уронила голову на руки.
– Что с тобой? – зло спросила Сесили. – Ты получила все, что хотела. Ты украла у меня его внимание…
– Я не просила его. – Диана не подняла головы.
– Не думай, что я облегчу твою задачу. Я без труда очарую его. Вот увидишь!
– Не сомневаюсь, – буркнула Диана.
– Когда я окажусь с ним рядом, ты должна держаться на расстоянии.
Диана вздохнула.
– И надевай самые старые платья – или эти твои мужские штаны! Так будет лучше всего.
Диана подняла голову и вытаращила на сестру глаза.
– Ну, это уж слишком!
– Значит, ты признаешься, что хочешь заполучить его! – сделала вывод Сесили.
– Не хочу. И тебе не советую. Пойми, у него плохая репутация.
– Ушам своим не верю, ты уже отговариваешь меня! – потрясенно произнесла ее сестра.
Диана только вздохнула:
– Я хочу, чтобы ты подумала над этим. Не соглашайся выходить замуж за первого встречного.
– У него титул, богатство, он хорош собой и молод. Чего еще мне желать? И я достойна его! – горячо заявила Сесили, как если бы ждала, что Диана начнет возражать.
– Есть другие вещи, которые делают брак успешным. Твой муж должен заслуживать твое уважение, а я не уверена, что Баннастера можно уважать. Ты знаешь, что он пытался силой принудить женщину выйти за него замуж?
Сесили пожала плечами и усмехнулась.
– Глупая женщина. Ему не нужно будет принуждать меня.
Прежде чем Диана смогла ответить, ее сестра задохнулась и прошипела:
– Вот он. Уходи, Диана.
Диана не удержалась и посмотрела в сторону лестницы, по которой в зал спускался Баннастер. Одежду, в которой он был, она видела в его седельной сумке. За ночь слуги привели ее в порядок. В темно-красном камзоле, распахнутом, чтобы был виден синий дублет, надетый на белую рубаху, он выглядел как истинный лондонский аристократ. Костюм дополняли хорошо подобранные чулки, туфли из дорогой кожи и шляпа с пером, слегка наклоненным назад. Он побрился – должно быть, первый раз за неделю – и не только стал выглядеть моложе: обнаружилось, что у него красиво очерченный квадратный подбородок, подчеркивающий прекрасную форму чувственных губ.
«Чувственных? – ужаснулась своим мыслям Диана. – Дворцовый павлин, который явился произвести впечатление на простых жителей севера!»
Но ему это удалось, неохотно признала она. Диана видела, как сияют глаза ее сестры, какой благоговейный трепет она испытывает, как радуется. Диану мучила совесть, она почти жалела, что не может позволить Сесили получить то, чего та всегда хотела.
Но по множеству причин это не должен быть виконт Баннастер – не в последнюю очередь из-за того поцелуя прошлой ночью. Было ли его поведение частью наказания? Дрожь пробежала по ее телу.
– Доброе утро, милорд, – приветствовала его Сесили с детской восторженностью.
Она что, не понимает, что слишком явно выражает свои желания?
Баннастер ответствовал широкой улыбкой, продемонстрировав превосходные белые зубы; в его карих глазах плясало веселье. Диана чувствовала, что не должна позволить себе поддаться его обаянию.
Она заметила, что, подойдя к ним, он быстро оценил обстановку и принял во внимание, что Сесили сидела рядом с Дианой, которая примостилась на краю стола. Видимо, посчитав неудобным просить Сесили подвинуться, он без колебаний занял место рядом с ней. Диана с облегчением вздохнула. Она не могла допустить, чтобы сестра стала подозревать о существовании особых отношений между ней и Баннастером.
Диана прислушалась к словам Сесили, которая завладела вниманием виконта, задавая ему вопросы.
– Вы отважно отправились на север перед самым Рождеством, милорд, – сказала она. – Дороги, должно быть, были ужасны?
– Только в самом конце пути, мистрис Сесили, – ответил он, проглотив ложку густой горячей похлебки. – Но меня это не остановило, ведь я знал, что моего приезда ждут две очаровательные женщины.
Диана чуть не поперхнулась.
– Праздники всегда гораздо веселее, когда в доме гость, которого хочется хорошо принять и развлечь, – сказала Сесили. – Обещайте, что останетесь у нас на несколько недель.
Диана не удивилась, когда он горячо поблагодарил ее за такое предложение.
– У вас дома осталась семья? – поинтересовалась Сесили. – Им будет не хватать вас?
Его лицо потемнело.
– Нет, мистрис. Мои родители и брат умерли несколько лет тому назад. Это единственная причина, по которой я стал виконтом, а не священником.
Сесили удивилась:
– Так ваш брат был виконтом до вас? Он, наверное, умер совсем молодым.
Баннастер бросил на нее быстрый взгляд, и Диана отгадала его мысли – он предположил, что Сесили кое-что знает о его прошлом.
– Это не была естественная смерть, – ровным голосом сказал он. – Кто-то убил его, и преступник так и не был найден.
Он говорил это всем? Та далекая ночь стояла у нее перед глазами, ее беспомощность перед жестокостью и силой покойного виконта, ее отчаянные попытки вырваться, и в конце – его смерть. Она освободила женщин от страха перед ним, избавила Баннастера от предназначенной ему участи священника. Правда, в глазах людей он еще может оставаться виновным. Он, разумеется, сожалел о том, что помог несчастной, – и еще больше сожалел бы, если бы знал, что это была она.
– Какая ужасная трагедия! – Сесили взглянула на Диану, не зная, что сказать, выслушав печальный рассказ.
Диана внимательно наблюдала за Баннастером. Он не стал утверждать, что попал в подозреваемые. А если использовать это против него – чтобы убедить Сесили не выходить за него замуж? Можно попробовать.