Выбрать главу

Самураи были одеты в черные хлопчатобумажные платья; у каждого было по два меча на поясе их хакама, длинный меч – для сражения, а короткий предназначался для того, чтобы обезглавить павшего врага или, в случае надобности, совершить сеппуку.

– Я – Ханзо, кузнец, а это мой помощник, – проревел Ханзо, устрашающе хмурясь, чтобы скрыть беспокойство. Йоши по своему обыкновению оставался в тени, когда в кузницу приходили самураи или чиновники. Хотя после его бегства от Чикары прошло четыре года, он был уверен, что Чикара все помнит. Пока Йоши не был готов к отмщению, ему следовало молчать.

– У тебя хорошая кузница, хоть она далеко от города. Ты должен быть доволен, что наш князь защищает тебя от разбойников на дорогах и в лесу, – сказал Рейсуке. Его манера держаться вызывала беспокойство у Ханзо. Рейсуке был совсем чужой, он служил у Кичибея с недавнего времени. Его приход был плохим предзнаменованием.

– Мы благодарны нашему князю за помощь, которую он нам оказывает. Нас никогда не трогали разбойники. Мы вполне можем себя защитить, и мы в полной безопасности в нашей долине.

– Благодаря князю Кичибею, вашему защитнику, – подчеркнул самурай.

– Да, благодаря богам и князю Кичибею.

Рейсуке нетерпеливо нахмурился. Ему надоели дипломатические увертки. Он сжал губы и продолжал:

– Мы уполномочены сообщить тебе, что князь Кичибей усиливает защиту этого района из-за беспокойства среди крестьян.

Ханзо внутренне напрягся. Этот самурай с неприятным лицом не для того пришел, чтобы сообщить им добрые вести. Самурай продолжал:

– Конечно, эта дополнительная защита будет стоить нашему князю дополнительных расходов и золотом и оружием. Поэтому… – самурай вытащил свиток и с нарочитой торжественностью развернул его и прочел текст: «Ханзо, кузнец, и его помощник, – холодный кивок в сторону Йоши, – будут отныне сдавать два меча от каждых четырех или их стоимость золотом сборщику податей Рейсуке, слуге князя Кичибея».

Ханзо глубоко вздохнул. Эта весть была хуже, чем он ожидал. Он всегда выплачивал своему даймио один меч за каждые четыре. Два за каждые четыре будут невыносимым бременем. Даже при полной нагрузке кузнице было трудно удовлетворять спрос на оружие. Удвоенный налог будет разорением. Но пять тысяч самураев князя Кичибея были всесильны. У Ханзо и Йоши, не имевших поддержки, не было выхода.

Ханзо наклонил голову. «Да будет так», – сказал он с горечью.

– Ты правильно поступаешь, Ханзо. Есть и такие, которые захотят сопротивляться новым налогам. Им плохо придется. Мы вернемся перед началом пятого месяца, чтобы забрать то, что нам полагается, До тех пор – прощай.

После ухода самураев громоздкая фигура Ханзо как будто съежилась. Йоши видел, что по его лицу текут слезы. Ом сделал вид, что ничего не замечает, и спросил:

– Что нам теперь делать?

– Мы не сможем платить столько и прожить на оставшееся.

– Мы не сможем не заплатить это и остаться в живых.

– Йоши, люди из Йошивары когда-то говорили о том, что надо сопротивляться новым налогам. Мы могли бы присоединиться к ним. – Ханзо искал поддержки у Йоши, Он был сломлен и удручен. Исчезли радость и сила, которыми была отмечена его работа в кузнице. Многие годы усилий оказались вычеркнуты.

– Нет, Ханзо, сопротивление потерпит крах. Кичибей слишком силен, – Йоши грустно посмотрел на него – Лучше заплатить, чем умереть как собака, сражаясь со сборщиками Кичибея.

– Йоши, я всегда избегал неприятностей, но если горожане объединятся и мы присоединимся к ним, может быть, князь Кичибей передумает, – упрашивал Ханзо в поисках выхода из трудного положения.

– Ни в коем случае, – сказал Йоши. – Кичибей скорее пойдет на то, чтобы весь город уничтожить, только бы не потерять свое влияние. Нам надо избегать связей с повстанцами. Мы должны защищать нашу кузницу и нашу мирную долину. Не уничтожай то, что ты построил таким тяжелым трудом. Пока придется пойти на то, чтобы отдавать ему два меча за четыре, и будем дальше жить мирно.

– Вероятно, ты прав, Йоши. Я всегда принимал власть князей и не задавал вопросов. Почему же я сейчас просто потерял рассудок от этого нового проявления их могущества? – Ханзо помолчал, потом посмотрел задумчиво на Йоши и добавил: – Мы подчинимся ради тебя. На мне ответственность за то, что ты находишься здесь, и я сделаю все возможное, чтобы тебе ничто не угрожало.

– Никто из нас не пострадает. Мы вместе сделаем все, что нужно, чтобы защитить нашу кузницу, – сказал Йоши. – До тех пор, пока у нас есть силы выковать хороший меч, мы будем жить хорошо и долго. Кузнец, кующий мечи, нужен всем. Нам нечего бояться.

– Ты славный мальчик, – ласково сказал Ханзо. – Но хватит разговоров. Дело стоит. Вернемся к нашей работе, как только я помолюсь богам.

В то время как Ханзо черпал воду для омовения рук в каменном резервуаре около молельни Аматерасу, Йоши размышлял о том, что он, видимо, близок к новому повороту в своей жизни: приход самураев снова напомнил ему замок Окитсу, Генкая и клятву, произнесенную так давно. Йоши много раз повторял себе, что клятву нельзя не привести в исполнение. Сейчас он колебался. Жизнь в долине была такая простая и мирная. В самом деле, разве обязательно нужно покинуть это спокойное существование, чтобы отомстить за почти забытое дело?

Хотя кузница была близко от замка Окитсу, Йоши не пытался связаться с родными. Время от времени он осторожно расспрашивал путников о новостях с юга, но ничего не узнал об Айтаке, Фумио, госпоже Масаке и Нами. Может быть, думал он, лучше ничего не менять. Но потом воспоминание о смерти Генкая возникло снова и укрепило его решимость отомстить. Нет! Нельзя ему дольше забывать о своей клятве. Он должен действовать, иначе он потеряет право уважать себя.

Йоши пришло в голову, что через Кичибея он может нанести небольшой урон Чикаре и клану Тайра. Он сказал Ханзо, что невозможно будет заставить Кичибея отменить новые налоги. А все же, если достаточно много крестьян и торговцев объединится… Возможно ли убедить Кичибея, что если он пошлет своих самураев против населения, это обойдется ему в чрезмерно дорогую цену: он потеряет много золота, будет масса неприятностей и страданий…

Йоши смотрел на Ханзо, все еще умывающегося у водоема, и в нем росло чувство нежности и любви к старшему другу. Ханзо обращался с ним как с сыном, и Йоши считал себя обязанным ответить ему сыновней привязанностью. За годы своей жизни с Ханзо он хорошо узнал, какие тепло и человечность таятся под свирепой внешностью. Он никогда не видел, чтобы Ханзо сердился, и, хотя он не сомневался в храбрости кузнеца, он знал, что Ханзо не вступит в схватку, если схватки можно избежать. Йоши был уверен, что Ханзо последует его совету и заплатят новый налог.

Однако Йоши решил встретиться с горожанами без ведома Ханзо. Он постарается выяснить, намечается ли организованное сопротивление новым налогам.

Глава 16

Городок Йошивара был еще меньше, чем Окитсу. Перед Йоши, который подходил к нему лесом, сосны маячили в вечернем тумане подобно молчаливым грозным часовым, охранявшим холм. В долине Йошивары на поверхности пруда плавали белые цветы лотоса, и над водой стоял гул лягушачьих любовных призывов.

В кузнице Йоши постоянно слышал лишь стук молотка и шипенье раскаленной стали при закалке. Здесь, в городе, можно было услышать, как уличный музыкант наигрывает протяжную мелодию на своем четырехструнном инструменте. Женщины в длинных платьях, с младенцами, привязанными к их спинам, медленно шли по узким улицам, а на каждом углу собирались и обсуждали свои дела хорошо одетые торговцы. Здесь Йоши чувствовал себя как крестьянин, пришедший в большой город, из-за того что одет он был в грубое платье из хлопчатобумажной ткани, на ладонях были мозоли и вены разбухли на руках.