Позади них резко затормозил полицейский джип с двумя карабинерами. Водитель опустил стекло.
– В чем дело? – спросил он, не обращаясь ни к кому в отдельности. У него было худое, изможденное лицо нездорового желтоватого оттенка. Судя по его равнодушному тону, можно было сделать вывод, что принимать сообщения о том, что сотрудники полиции находятся под обстрелом, – для него обычное дело.
– Кто-то открыл по нам стрельбу, – объяснил Брунетти.
– На вилле знают, кто вы? – спросил карабинер с явным акцентом.
Сардинец, догадался Брунетти. Тогда все ясно. Он там, у себя, давно уже привык к вызовам подобного рода. Даже не дал себе труда выйти из машины.
– Нет, – вмешался Вьянелло, – а какая, собственно, разница?
– Их за последнее время трижды пытались ограбить. А потом еще это похищение. Так что стоит им только завидеть кого-нибудь на аллее… ничего удивительного, что они сразу начинают стрелять. Я бы на их месте поступил точно так же.
– Вот в это? – не без драматизма воскликнул Вьянелло, тыкая себя пальцем в грудь, облаченную в синий полицейский китель.
– Нет, вот в это, – парировал карабинер, многозначительно указывая на револьвер, который Брунетти по-прежнему сжимал в руке.
– И все же в нас кто-то стрелял, офицер, – прервал его Брунетти. Больше он не нашелся, что сказать.
Не проронив ни слова, карабинер втянул голову в машину, поднял стекло и взял с приборной панели мобильный телефон. Брунетти наблюдал за тем, как он набирал какой-то номер. Стоявший за его спиной Пучетти не смог удержаться от вздоха:
– Господи помилуй…
Разговор был кратким; затем карабинер набрал еще один номер. Помолчав минутку, он начал говорить; пару раз кивнул, нажал на телефоне какую-то кнопку и наклонился, чтобы положить трубку обратно на панель.
Карабинер снова опустил стекло.
– Теперь вы можете пройти, – сказал он, указывая подбородком в сторону ворот.
– Чего? – не понял Вьянелло.
– Я сказал, вы можете пройти. Я только что им позвонил. Сказал им, кто вы такие, и теперь вам можно пройти.
– А с кем вы разговаривали? – спросил Брунетти.
– С племянником, как там его…
– Маурицио, – подсказал Брунетти.
– Ну да. Он сейчас на вилле. Он пообещал, что не будет больше стрелять; теперь, когда знает, кто вы, – увидев, что никто не двинулся с места, карабинер решил ободрить их: – Ну же, смелей. Не бойтесь. Стрелять он больше не будет.
Брунетти и Вьянелло обменялись многозначительными взглядами; наконец Брунетти дал Пучетти знак оставаться на месте и ждать их у машины. Ничего не сказав карабинеру, они молча повернулись, прошли через ворота и направились по аллее, ведущей к вилле. Но на этот раз Вьянелло уже не смотрел себе под ноги; по мере того, как они отдалялись от ворот, он то пристально вглядывался вперед, то озирался по сторонам. Ни он, ни Брунетти по дороге не обмолвились ни единым словом.
Сразу же за поворотом их поджидал молодой человек. Он был без оружия. Брунетти сразу же узнал его: Маурицио, племянник графа.
Расстояние между полицейскими и Маурицио неуклонно сокращалось.
– Почему вы меня не предупредили? – прокричал Маурицио, когда между ними оставалось еще по меньшей мере метра три. – В жизни не встречал еще подобного безрассудства. Вы взламываете ворота и как ни в чем не бывало устремляетесь по аллее. Вам еще повезло, что никто из вас не был ранен.
Брунетти сразу же почувствовал, что Маурицио рисуется.
– Вы что же, всегда так встречаете гостей?
– Если они взламывают наши ворота, то да, – дерзко ответил молодой человек, подходя к ним вплотную.
– Но ведь ничего не было взломано, – возразил Брунетти.
– А код?! – взорвался Маурицио. – Код известен только членам семьи! Да еще тем, кто вламывается на территорию виллы!
– И еще похитителям Роберто, – нейтральным тоном добавил Брунетти.
Маурицио воззрился на него с нескрываемым изумлением.
– Что?!
– Полагаю, вы прекрасно меня слышали, синьор. Похитителям Роберто.
– Не понимаю, о чем это вы, – высокомерно бросил Маурицио.
– Камень, – пояснил Брунетти.
– Все равно не понимаю.
– Камень, заблокировавший ворота. Он весил больше десяти килограммов.
– Я по-прежнему не могу понять, о чем вы толкуете.
Брунетти проигнорировал его вопрос и как бы между прочим поинтересовался:
– А у вас есть лицензия на ношение оружия, синьор Лоренцони?
– Разумеется, нет, – огрызнулся тот, даже не пытаясь скрыть закипающую в нем злобу, – но у меня есть лицензия на охоту.
Тогда все ясно, подумал Брунетти. Тогда понятно, почему его выстрел взметнул такой вихрь камней у ног Вьянелло.
– Так вы стреляли из охотничьего ружья? Только на этот раз вы целились не в дичь, а в людей.
– Я в вас не целился, – поправил он, – в конце концов, никто даже не был ранен. К тому же у человека есть право на защиту частной собственности, верно?
– А эта вилла – ваша собственность, синьор Маурицио? – с неописуемой учтивостью поинтересовался Брунетти.
От него не укрылось, что Маурицио прикусил язык. Наконец он нехотя признался:
– Вилла принадлежит дяде. И вы прекрасно об этом знаете.
Со стороны ворот послышался рокот мотора; потом они услышали, как от них отъезжает автомобиль с карабинерами; по всей видимости, стражам правопорядка наскучило ждать дальнейшего развития событий, и они с радостью переложили ответственность на плечи венецианской полиции.
Лоренцони воспользовался возникшей паузой, чтобы вернуть утраченное было самообладание.
– Как вам удалось открыть ворота? – требовательно спросил он.
– Воспользовались кодом. Код был указан в материалах дела о похищении вашего брата.
– Вы не имели права врываться сюда, не иначе как по решению суда.
– Такое решение выдается судом только в том случае, если полиция тайно следит за подозреваемым, синьор Лоренцони. Лично я не вижу здесь ни одного подозреваемого. А вы? – Брунетти старался, чтобы его тон был совершенно ровным. – Полагаю, ваше ружье зарегистрировано в местном отделении полиции и налог на охотничью лицензию уплачен в надлежащие сроки?
– Не вашего ума дело, – огрызнулся Маурицио.
– Не люблю, когда в меня стреляют, синьор Лоренцони.
– Говорю же вам, я в вас не целился, просто хотел припугнуть.
Во время их разговора Брунетти не раз приходило на ум, как отреагирует Патта, когда узнает о том, что Брунетти несанкционированно проник в частные владения одного из самых богатых и влиятельных лиц города. Острые углы необходимо сгладить, решил он.
– Полагаю, мы оба погорячились, синьор Лоренцони, – примирительно сказал он.
Было очевидно, что Маурицио слегка замешкался, прикидывая, стоит ли расценивать слова Брунетти как извинение. Брунетти повернулся к Вьянелло:
– Что скажешь, сержант? Небось до сих пор поджилки трясутся?
И пока сержант соображал, что сказать, Лоренцони вдруг сделал шаг вперед и, обхватив руку Брунетти чуть повыше локтя, легонько сжал ее. Он улыбнулся, отчего сразу сделался похожим на мальчишку.
– Извините меня, комиссар. Я был здесь один и жутко перепугался, когда ворота вдруг ни с того ни с сего открылись.
– А вам не пришло в голову, что это мог быть кто-то из ваших?
– Ну, скажем так, это не мог быть дядя; он сейчас в Венеции, и я разговаривал с ним по телефону минут двадцать назад. А ведь теперь он единственный, кто знает код. – Его рука соскользнула с предплечья Брунетти. – Я все думал о том, что случилось с Роберто. Я боялся, что они вернулись, понимаете? Вернулись за мной.