В эту секунду Наробино вспомнил о пистолете, лежащем в верхнем ящике платяного шкафа, и пожалел, что не взял его с собой. С «пушкой» было бы гораздо спокойнее.
Стук каблуков по асфальту четко разносился по улице, пустой, безлюдной ввиду позднего часа.
«Господи, хоть бы кто-нибудь вышел пройтись, — подумал он. — Или полицейский бы появился…»
Ему захотелось, чтобы случилось что-то такое, из-за чего улица мгновенно заполнилась бы людьми.
Но ничего не произошло. Тихо. Пусто.
Дождь закончился довольно давно, но капли все еще продолжали срываться с крыш и разбиваться о тротуар, будто маленькие бомбы. В черной асфальтовой реке, мокрой и блестящей, бездонной, как тайна, Луиджи видел отражение фонарей, всполохи реклам и свое собственное отражение, размытое, неясное.
Ему, действительно, было очень страшно. Ноги налились свинцовой тяжестью, ч он еле передвигал их. Внезапно Наробино ощутил прохладу вечера. Воздух показался ему почти ледяным. Острым, пронизывающим до костей. Скорее всего, в этом тоже был повинен страх, только Луи уже не отдавал себе в этом отчета. Еще несколько секунд, а потом он просто заорал бы и помчался, сломя голову. И плевать, что там доложит Зинго своему боссу. Луи — трус? Нет. Он просто ощущал опасность обостренным звериным чутьем, сидящим в каждом из нас и просыпающимся в очень редкие секунды, когда над головой уже занесла свою косу смерть.
Лимузин продолжал стоять у тротуара, не двигаясь с места. Луиджи шел вперед на подгибающихся ногах и все время прислушивался, не раздастся ли за спиной шум мотора. Но его не было.
Освещенное яркой лампой крыльцо подъезда придвигалось все ближе и ближе. И Луи смотрел на него, как на избавителя от всех страхов… Он ни на секунду не отрывал взгляда от этого желтого пятна. Самое главное, добраться до входа. А там… Уютное теплое фойе…
_(Наробино миновал темно-синий «ягуар» и быстро покосился на закрытые боковые стекла.)_
… лифт, квартира… Его квартира!
_(Они оказались тонированными и не позволяли постороннему взгляду увидеть, что же делается в салоне.)_
…и много выпивки. Просто море выпивки. А еще там есть
_(«Ягуар» остался позади, но не успел Луи сделать и трех шагов, как услышал звук открывающейся дверцы.)_
…ванная. И много-много горячей воды.
— Лууууиииииии….
Шепот, больше похожий на дуновение холодного ветра, достиг его. Он все понял. Все понял.
А поняв, Наробино бросился бежать к манящей спасением двери подъезда и желтому глянцевому прямоугольнику света, падающего на черный, покрытый лаком дождя асфальт.
Он увидел, как из-за угла появился старик с крохотной болонкой на поводке. Заметив бегущего к нему странного человека, прохожий остановился в нерешительности.
Луи, не сбавляя хода, набрал в легкие воздуха и истошно заорал:
— Помогите! Вызовите полицию!!!
Старик испуганно попятился. Вид бегущего напугал его. Лицо, белое, как снег. Глаза выскакивают из орбит. Гримаса безумного ужаса перекосила рот.
— Помогите! Помо…
Секундой позже за спиной послышался чавкающий звук. Жирный плевок. Выстрел из пистолета с глушителем.
Какая-то жуткая сила ударила его между лопаток и швырнула на тротуар.
Перед глазами Наробино' мелькнуло удивленное — безумно-странное в своем удивлении — лицо старика и красные огоньки собачьих глаз. Луи сильно врезался грудью в асфальт, и тот закачался, кружась в водовороте мерцающего влажного вечера.
Чувствуя дикую боль в спине, он попробовал подняться на колени, но тяжелое, весящее, наверное, целую тонну тело вновь потянуло в сторону, и ему — странно — «тало вдруг очень жаль нового выходного костюма, взятого напрокат, и чистого плаща, который теперь, наверняка, испачкается.
Он уже не почувствовал удара второй пули. Просто рухнул на бок, медленно перекатился на спину и умер, разбросав в стороны руки, скрестив ноги, словно только прилег отдохнуть и сейчас встанет, отряхиваясь и ругаясь.
Острый подбородок смотрел в черно-лиловый клок ночного неба с яркими нашлепками звезд, проглядывающих среди стен высоких домов.
Пустые безразличные глаза, в которых теперь не было страха, лишь туманная поволока смерти, уставились на застывшего в ужасе старика. Болонка зашлась в визгливом лае, который неожиданно перешел в заунывный пискляво-хриплый вой.
«Ягуар», взревев мощным мотором, резко взял с места и понесся по Гранд-стрит, до поворота, выехал на Спринг-стрит, вскоре достиг Вильямбургского моста, пересек его и углубился в улицы Бруклина.