Чарли также осознал, что жить на заливе им больше не подходит, поскольку это небезопасно и далеко от города. Мэйроуз, наверное, вернется к себе, а он попросит у дона отдать ему дом Винсента. И они с Айрин поселятся там, отпарив и отдраив прежде все закоулки.
Когда Чарли подумал о Мэйроуз, у него встало. Давненько он ей не звонил. С этой мыслью он остановился у ближайшей аптеки.
— Мэй? Это Чарли, — произнес он в трубку автомата.
— Чарли?
— Я должен сказать тебе, что мне очень жаль твоего отца.
— Что ж, спасибо, Чарли.
— Ты в порядке, Мэй?
— Я в порядке, когда разговариваю с тобой.
— Что ты собираешься делать?
— Я возвращаюсь в свою квартиру.
— Когда?
— Прямо сейчас. Ах, Чарли, я проиграла на всех фронтах. Я потеряла тебя, отца и теряю себя.
— Я часто о тебе думаю, Мэй.
— Что это меняет, Чарли? Этого мало. А я вот думаю, как столько несчастий могут выпасть одному человеку? А еще — с тех пор, как у меня начала расти грудь, я думала только о тебе.
— Оставь эти разговоры, Мэй. Что в них толку? Что сделано, то сделано.
— Да пошел ты! — крикнула Мэй и бросила трубку.
Чарли не слишком огорчился. Его продвижение в боссы, дело Филарджи, Мэйроуз — звенья одной цепи. Все случилось, как должно было случиться. С ней теперь все кончено, он женат на Айрин. Как ему ни жаль Мэйроуз, он ничем не может ей помочь, потому что это судьба.
На пол пути к Брентвуду Чарли вспомнил, что обещал позвонить, и свернул на заправочную станцию. Айрин ответила после первого гудка.
— Чарли? — едва дыша спросила она.
— Все в порядке! Приеду — расскажу. Ты не поверишь!
— О Чарли! Я так тебя хочу! Приезжай скорее.
В Брентвуде он дал Сантехнику поддельную банковскую карту «Америкэн Экспресс Голд», изготовленную Эдом на имя Роберта Филарджи, и велел отвезти трейлер домой в Бейшор.
— Все о’кей, — сказал Чарли. — Деньги нам заплатят, а мы отвезем Филарджи в Нью-Йорк и там выпустим.
— Да, пусть живет — он хороший парень, прибыльный.
— Когда сдашь трейлер владельцу, поезжай на поезде в Бруклин. Через недельку ты получишь, что тебе причитается.
— Идет, — согласился Мелвини, — но мне будет недоставать твоей стряпни. Слушай, а можно я по этой карточке арендую машину, чтобы не ехать в Нью-Йорк на поезде?
— Почему бы и нет? Думаю, Филарджи так бы и поступил. Только знаешь что? Брось машину где-нибудь от Пятьдесят девятой до Шестьдесят второй, между Пятой и Парком.
— Хорошо. Вот спасибо!
Когда Сантехник уехал, Чарли и Айрин поднялись наверх, легли в постель и сорок минут выкладывались всем сердцем и прочими частями тела. Потом они вместе приняли душ и пошли на кухню, где Чарли принялся готовить ужин, попутно рассказывая о том, что произошло у дона Коррадо.
— На самом деле мы пока договорились только по двум пунктам. Я получаю два с половиной миллиона, плюс — только не падай — я теперь босс семьи Прицци! Я — босс. Нам причитается три миллиона годовых плюс много других бонусов, точно каждый день — это Рождество. В мое распоряжение поступают две тысячи сто человек. Куда бы я ни поехал — везде меня принимают с почестями. Я заседаю в Большом совете. Я даю добро на каждую операцию. Кроме того, ты теперь — жена босса. Как тебе это?
— Это здорово, Чарли. Поздравляю.
Чарли был разочарован ее реакцией. Он ожидал гораздо большего. Наверное, Айрин просто не представляет, насколько изменится их жизнь. По сравнению с боссом его заместитель, кем он являлся последние четырнадцать лет, — это все равно что простой солдат или работник. Ему приходилось командовать капореджиме и лично участвовать в опасных операциях. Но теперь с этим покончено. С этого времени он стал высшей властью, чуждой грязной работы. Босс нужен для того, чтобы его защищали. Жаль, что Сантехника бортанули, он был бы хорошим заместителем, младшим боссом.
— А как же мой навар за участие в деле Филарджи? — спросила Айрин.
— Слушай, ну он же обещал выплатить мою долю, значит, и твою тоже. Это само собой.
— А пятьсот сорок тысяч и еще триста шестьдесят, которые мы потребовали? Была об этом речь? Это же куча денег.
— Айрин, да ты что? Ему сейчас не до того. Во-первых, он только что похоронил сына, а во-вторых, у него на руках дело Филарджи — это настолько огромный бизнес, что он называет его своим памятником. Ему не приходит в голову говорить сейчас о каких-то других делах. Завтра мы закруглимся с Филарджи, и я сразу ему напомню. Уж не хочешь ли ты, чтобы он подписал тебе гарантийное письмо, обязуясь выплатить твою долю?