— Элен!
Ящик крестов ордена Почетного легиона был брошен в толпу. Испанцы смеха ради прицепляли кресты под хвосты своих лошадей. Ангел поймал один и смеялся над трофеем.
Британский кавалерист сорвал брезент с фургона и нашел под ним картины, вырезанные из рам. Он стянул полотно Рубенса с вершины груды, чтобы посмотреть, не скрывает ли оно золото. Его там не было, и он поехал дальше в поисках добычи получше.
Механизм золотых часов, сделанных в Аугсбурге триста лет тому назад, которые показывали кроме времени дома Зодиака и фазы луны, был выдран мужчинами со штыками ради золотого корпуса. Один из них, уколов ладонь минутной стрелкой часов, ударил по ним прикладом мушкета. Бронзовые и стальные детали механизма, который отсчитывал минуты сквозь столетия, высыпались в грязь. Украшенный драгоценными камнями циферблат был выломан британским сержантом.
— Элен!
Они обыскивали один ряд фургонов за другим, покуда Шарп не почувствовал, как его охватывает чувство безнадежности. Он остановил коня и посмотрел на Харпера.
— Это бесполезно.
Ирландец пожал плечами. Он смотрел на восток, где долина, через которую шла дорога на Памплону, была забита беглецами.
— Было бы глупо оставаться здесь, сэр.
Это было его личное мнение с тех пор, как они начали эту безумную, бесполезную скачку между фургонами. Он задавался вопросом, что случилось с Шарпом за прошедшие недели. Так или иначе он был не слишком удивлен, что в этом замешана женщина с золотыми волосами: Шарп всегда имел слабость к женщинам.
Шарп выругался. Он вытер палаш о штанину и вложил в ножны. Босой британский пехотный капитан шел мимо. Он бережно нес свои сапоги: оба сапога были доверху заполнены золотыми монетами по двадцать франков. Трое солдат бдительно охраняли его.
Другая женщина, одетая во французский кавалерийский мундир, просила Шарпа защитить ее. Шарп игнорировал ее. Он оглядывался по сторонам, наблюдая мародеров, трущихся у фургонов. Он пытался разглядеть золотые волосы маркизы. Британский пехотинец, один из многих, кто рылся в фургонах, схватил женщину за руку. Она вцепилась в него и пошла, довольная, со своим новым защитником.
Харпер остановил свою лошадь у ближайшего фургона. Если майор Шарп хотел найти женщину, то Харпер хотел позаботиться о благополучии своего брака. На богу фургона была надпись, сделанная по трафарету: Domaine Exterieur de S.M. L’Empereur. Он задумался, что она означает, затем вытащил нож, разрезал брезент, и начал открывать первый ящик.
Шарп наблюдал за британскими пехотинцами, которые походили на детей, попавших в сказочную страну сокровищ. Он думал о фургонах маркизы, о том, разграбили ли их тоже и если да, то пыталась ли она защитить их от мушкетов и штыков. Он приподнялся на стременах. Черт бы все это побрал! Ее карета здесь, и она должна быть рядом… потом он предположил, что она, должно быть, сбежала в восточном направлении и бросила свои богатства. Или, возможно, Дюко увез ее. Он снова выругался. Он хотел бы встретить Дюко в этом хаосе — на один краткий миг, которого будет достаточно, чтобы использовать тяжелый палаш.
— Боже на его ирландских небесах! Иисус! Мария, матерь Божья, только посмотри на это. Боже, спаси Ирландию!
Шарп обернулся. Харпер поднял бриллиантовое ожерелье. Ирландец смотрел на Шарп с чистым восхищением.
— Откройте свой ранец, сэр.
— Патрик?
— За ради Христа, откройте свой ранец! — Шарп нахмурился. Он думал о маркизе. — Мистер Шарп, сэр!
— Что? — Он выкрикнул слово, все еще пытаясь увидеть золотую гриву волос в гаснущем свете.
— Дайте мне свой долбанный ранец! — заорал Харпер, как будто он обращался к особенно глупому новобранцу. — Дайте его мне!
Шарп повиновался, не понимая, что он делает. Харпер подозвал Ангела, чтобы тот помогал ему. Они привязали своих лошадей к фургону и забрались на поклажу, состоящую из запертых сундуков. Харпер вытащил из первого сундука груду маленьких кожаных коробочек, обернутых белым шелком. Он выбрасывал кожаные коробочки, складывая драгоценности, которые они содержали. Он работал быстро, зная как старый солдат, что нужно быстро использовать любую удачу. Он открывал кожаную коробочку за кожаной коробочкой, вынимая ожерелья, диадемы, браслеты, сережки, кулоны, броши, украшения ножен, художественные эмали, инкрустированные камнями, — достаточно, чтобы забить ранец Шарпа, потом его собственный и карманы Ангела. Он застегнул ранец Шарпа и бросил его офицеру.
— Подарки для дома, сэр.
Шарп забросил ранец за плечи.
— Где она, черт ее побери?
— Иисус знает.
Харпер раскрыл другой сундук и выругался. Он был забит бархатными салфетками, тщательно уложенными рядами. Харпер вывалил все на землю и запустил нож под следующую крышку.
— Боже еси на небеси! — В сундуке была золотая утварь из алтаря: кувшины, чаши, подсвечники, украшенная драгоценными камнями дарохранительница и большое золотое распятие. Он взял вещицы поменьше. Ангел нашел пару дуэльных пистолетов с позолоченными рукоятками. Он засунул их за пояс.
— Патрик! — Голос Шарпа был настойчив.
— Сэр?
— За мной!
Шарп пустил Карабина в галоп и исчез в хаосе. Харпер мельком увидел лицо офицера и подумал, что никогда не видел у Шарпа такого мрачного и дикого взгляда. Ирландец посмотрел на Ангела.
— Шевелись, парень.
Харпер вскочил на коня. Он сделал себя богатым — намного богаче, чем в самых диких мечтах мог вообразить самый дикий ирландец, отправляясь на войну, и, как истинный друг, он заодно сделал богатым Шарпа. Конечно, англичанин не заметил этого, но таков уж мистер Шарп. Мистер Шарп думает о ком-то другом, о другом сокровище. Харпер разглядывал бурлящую массу мародеров.
— Где он, забери его ад?
Шарп исчез. Харпер поднялся на стременах и вглядывался в бурлящую массе людей, роившихся вокруг полуразграбленных фургонов. Заходящее солнце заливало всю эту сцену ярким, кроваво-красным светом. Смех и слезы смешались вокруг него.
— Где он, забери его ад?
— Там, señor! — Ангел все еще стоял на фургоне. Он указывал на юг. — El Matarife!
— Что?
Мальчик указывал на группу всадников. Возглавлял их получеловек-полуживотное, неповоротливый скот с лицом, густо заросшим волосами, человек, который поперек седла держал женщину. У женщины, видел Харпер, были волосы цвета чистого золота.
Харпер погнал коня сквозь толпу. Он видел, сколько вооруженных бойцов было с бородатым человеком. Он видел также, что Шарп скачет к ним один, и он знал, что Шарп в этом диком настроении не задумываясь нападет на всех этих всадников с мечом наперевес. Только одно озадачило Харпера: в левой руке Шарп держал длинную серебряную цепь. Харпер взвел курок своей семистволки и — богатый человек! — двинулся в битву.
Глава 26
Шарп видел El Matarife. Партизан с группой его людей обчищал один из французских фургонов, которые везли часть невыплаченного побежденной армии жалованья. Одни выгружали золотые монеты по двадцать франков, остальные не подпускали близко других грабителей. Поперек седла у El Matarife лежала Маркиза.
Шарп знал, что не сможет победить их всех. У них было двадцать мушкетов — они вышибут его из седла, а она останется в руках бородатого зверя. Однако Шарп был уверен, что El Matarife не сможет устоять перед вызовом его храбрости. Был только один путь — и только одним способом можно было вызвать его на бой.
Он направил Карабина к брошенной карете маркизы. Он вытащил палаш и, приблизившись к карете, наклонился, схватил последнюю оставшуюся цепь и перерубил палашом кожаный ремень, которым цепь крепилась к ваге.
Он закрепил цепь петлей на левой руке и повернул коня в сторону противника.
За несколько недель до этого, думал Шарп, он был достаточно глуп, чтобы принять вызов на поединок. Теперь он должен бросить вызов.
Он подъехал к фургону, и партизаны, которые рылись в мешках с золотом, остановились, когда увидели, кто едет. Они воззвали к своему вожаку, и El Matarife, которому сказали, что этот человек мертв, перекрестился и уставился на высокого стрелка, который вышел из освещенного алыми закатными лучами хаоса.