— Погоди-погоди, — остановил заинтересованный волшебник довольно отдувающегося гнома. — А ну-ка, повтори последний прием, которым ты добил зверюгу. Мне понравилось.
— Да не прием вовсе, — заворчал изрядно польщенный Борг. — Так, на вдохновении родилось что-то…
— Ну ничего себе! — воскликнул Локси, когда свистящая утреняя звезда, описав перед гномом полдюжины оборотов, выступивших светящимися лопастями во все стороны, вдруг выбросила из середины пылающий словно маяк шар в последнем убийственном ударе.
Моргенштерн блистал так ослепительно, что волшебник всерьез забеспокоился — уж не привлечет ли такой боевой накал внимания кого-то из бессмертных. Но видимо, у богов в это время оказались другие дела, требующие их внимания, и все опасения не подтвердились.
— Ага! — Локси повторил движения мурлыкающим от удовлетворения клинком — сначала медленно, затем еще раз, быстрее.
Это оказалось похоже на раскрывающийся цветок, лепестками прикрывающий хозяина от атак врага и в последний момент выпускающий из себя стремительный укол шпаги.
— Своих моя лапочка не трогает, — объявил волшебник. — А ну, попробуй отбить!
И снова шпага запела свою волшебную, слышимую только хозяину песнь, которую никогда не уставала слушать душа воина. Попытавшийся как-то парировать Борг чуть-чуть не успел и только изрядно смутился, когда мерцающий клинок вредно захихикал, располосовав напротив сердца гнома одежду и легонько пощекотав кожу. Затем наоборот — бородач загудел и засверкал утренней звездой. И Локси оказался пренеприятнейше удивлен, когда пропустив удар отлетел на несколько шагов и неплохо врезался в еще горячую, отозвавшуюся глухим гулом каменную глыбу.
— Утренний цветок, — объявил Борг, удостоверившись, что мастер не пострадал. — Я назову этот прием так — и весь наш Кулак будет знать этот гвардейский удар!
— Согласен, — улыбнулся Локси, еще раз медленно и с наслаждением повторив каждое движение. — Очень хорошее название — утром из распускающегося цветка вылетает пчелка с весьма острым шильцем в заднице. Утренний цветок — согласен!
А посему довольный гном и деловитый волшебник, церемонно и в то же время чуть насмешливо раскланявшись, бодро стали спускаться вниз.
Камень, камень — всюду грубо обработанные, шершавые и холодные блоки. Да бесконечные, каменные же ступени под ногами. И когда Локси уже начал задумываться над весьма интересным философским вопросом — а уж нет ли чего-то поглубже ада? — как лестница закончилась в маленьком круглом зале.
Борг с недоверием тронул вмурованный в кладку железный держак для факела — и тот осыпался ржавыми хлопьями. Затем провел ладонью по ноздреватому от сырости камню стены и, неодобрительно покачав головой, подошел к раздумывающему над опутанной защитными заклинаниями дверью волшебнику.
Локси, присев на корточки, пристально смотрел на прекрасно сохранившиеся металл и дерево двери. Вообще-то, способ ломать этакие запоры не задумываясь над сущностью и подробностями заклятий он знал, и не один — но хотелось войти поизящнее. В конце концов он улыбнулся. А ведь можно — вот он, якобы бесцельно бродящий крохотный голубоватый огонек, видимый только истинным зрением. Волшебник прошептал что следует и весьма невежливо ткнул в светлячка пальцем. И тут же послал этому заклинанию, надзирающему за целостностью сторожевых заклятий, достаточно Силы, чтобы поджарить закованного в латы рыцаря — вместе с конем да еще и оруженосцем.
И огонек не подкачал. Под взглядом довольно улыбающегося Локси он сам пережег все связи и опутывающие проем нити заклятий. Дверь медленно раскрылась сама, предъявив весьма удивленной парочке изрядную толпу женщин.
Здесь их были сотни и сотни. В длинном, обложенном мелким темно-вишневым кирпичом подземном коридоре под арочными сводами стояли неисчислимые статуи. Красавицы и прелестницы, исполненные с той тщательностью и в то же время чуть незавершенностью, что отличают руку истинного мастера, они оказались все как одна. Одно и то же, с детства знакомое лицо и очертания прикрытой и в то же время подчеркнутой складками одеяния изящной фигурой.