Гюнтер понимал, что игра приобрела новое измерение, с каким ему еще не приходилось сталкиваться. Обыкновенно ты выслеживаешь, подкрадываешься, забираешься вверх или проваливаешься вниз, и рано или поздно появляется тип с винтовкой Мосина-Нагана или русским «томми»[2], и тогда остается только изготовиться, задержать дыхание, упереть оружие в кость, а не в мышцу, навести перекрестие на середину тела и плавно надавить на спусковой крючок. После чего тип спотыкается и падает, или отступает назад и падает, или просто падает, но все обязательно заканчивается падением. Плюх на землю, поднимая пыль или снег, а дальше вечная тишина, известная одним лишь мертвым.
Но фрукт на противоположной стороне улицы был лучше некуда. Поэтому новое правило гласило: ни в коем случае не шевелиться. Необходимо изображать свежего покойника. Нельзя поднимать взгляд или осматриваться по сторонам. Поле зрения и есть поле боя, и занимает оно всего шагов тридцать с расстояния двести пятьдесят метров. Нужна строжайшая дисциплина. Винтовка заряжена и на боевом взводе, поэтому не будет обычного ритуала передергивания затвора — голова кивает вверх и вниз, локти разлетаются в сторону — это запросто может стоить жизни. Теперь игра именуется терпением. Противник сам к тебе придет. Нужно только его дождаться. Вероятно, Гюнтер был создан для этого ремесла, полуграмотный и начисто лишенный способности проецировать себя на пространство и время. Идеальный снайпер: что есть, то есть; ему не требовались размышления, иллюзии, любопытство, фантазии.
Он наблюдал за пятым и шестым этажами изрядно потрепанного жилого дома на противоположной стороне улицы, за перекрестком с круговым движением, на котором сохранились стоящие на пьедестале ноги памятника какого-то важного для русских деятеля. Если вражеский снайпер окажется в этой тесно ограниченной вселенной, Гюнтер выстрелит и убьет его. Если же он спрячется на один этаж выше или ниже или в соседнем окне справа или слева, они никогда не встретятся друг с другом. Такое вот хитрое дело. Ждать, ждать, ждать.
В конце концов мучения закончились. Гюнтер был убежден в том, что в темном конце квартиры, наблюдаемой в прицел, появилось пятно, более густое и более четкое, чем то, что виднелось там несколько часов назад. И он убедил себя в том, что увидел движение. Просто Гюнтер не был уверен наверняка, а если он выстрелит и никуда не попадет, то выдаст себя и завтра ему придется начинать все сначала.
Гюнтер не хотел всматриваться в прицел слишком пристально. Напряжение глаз и усталость ведут к зрительным галлюцинациям, и, если дать себе волю, можно увидеть в этой квартире самого Джо Сталина, уплетающего сардины и вытирающего свои грязные крестьянские руки о френч. Прекрасно зная это, Гюнтер каждые несколько секунд закрывал глаза, чтобы дать им отдохнуть. Но каждый раз, когда он их открывал, все больше убеждался в том, что в темноте появилась новая тень. Это мог оказаться самовар на полу, или каркас стула, проигравшего единоборство с минометной миной, или даже труп бывшего жильца, но не исключено, что это мог быть человек, распростертый на полу, точно так же держащий наготове винтовку и прильнувший глазом к окуляру оптического прицела. Мешало и то, что изредка солнечный луч, пробившись сквозь тучи, на мгновение проникал в комнату, освещая ее как раз над тем местом, где затаился предполагаемый противник. Всякий раз, когда это происходило, Гюнтер терял сосредоточенность, лишался способности видеть, и ему приходилось моргать, отводить взгляд и ждать, когда пройдет краткий миг ослепления.
Но себя Гюнтер чувствовал в безопасности. Снайперы-иваны пользовались оптическими прицелами ПУ с трех с половиной кратным увеличением, а это означало, что даже если враг следит за ним, детали будут такими нерезкими, что четкой картинки не получится — только не на двухстах пятидесяти метрах, а это все, на что годится винтовка Мосина-Нагана с таким прицелом. Поэтому Гюнтер чувствовал себя невидимым, даже немного богоподобным. Более высокое разрешение оптического прицела давало ему достаточное преимущество.
2
«Томми» — распространенное прозвище американского пистолета-пулемета системы Томпсона с дисковым магазином, получившего широкую известность во времена гангстерских войн эпохи «сухого закона».