– Ещё бы, – усмехнулся Иван. – Я в два раза тебя крупнее, вот и здоровья во мне больше.
– Тогда и осколков в тебе, наверное, должно быть больше, – натянуто улыбнулся Али. – А ты… Ты сам выжил, да ещё, как говорил доктор, и меня спас?
– Да деваться было некуда, – уже в который раз вздохнул Иван. – Не мог же я тебя помирать бросить. А к кому я жить в Чечню поеду? Кто тогда украдёт для меня самую красивую девушку?
– Вот и я потому не умер, что обещание тебе такое дал, – поморщился Али. – А если вайнах даёт какое-то обещание, он его обязан выполнить от начала до конца!
Перед выпиской из госпиталя Али прошёл медицинскую комиссию. Иван Болотников выписался ещё месяц назад и уже давно воевал на фронте, а вот Али держали «до последнего». Врачи с удивлением оглядывали его тощую фигурку и недоумённо переглядывались. В конце концов, после совещания, комиссия признала его негодным к дальнейшей военной службе.
– Как это «негоден»?! – возмутился Али. – Руки у меня целы, и ноги ходят.
– Пока ходят, – поправил главный врач, рассматривая его поверх очков. – Боевые действия на фронте больше не для тебя, товарищ лейтенант. У тебя вся грудь в орденах, так что считай, что ты свой долг сполна выполнил.
– А я не за награды воюю! – горячо возразил Али. – Я за Родину кровь проливал и не собираюсь возвращаться домой до конца войны! Я чеченец, горец, и меня дома за человека считать не будут, если я вернусь в то время, когда наша страна громит фашистского зверя, загоняя его обратно в логово!
Выслушав его эмоциональную, пламенную речь, члены комиссии вдруг оживились. Возник нешуточный спор, в ходе которого разделились мнения присутствующих. Одни были готовы выписать на фронт такого храброго и патриотичного офицера, другие возражали, настаивая на его непригодности к боевым действиям.
– У него ампутирована часть желудка, часть лёгкого, часть печени! – настаивали они. – Он будет только обузой для других, а не доблестным, как был, воином.
Говорили о нём много и жёстко, как будто не замечая человека, чью судьбу они решают. Глядя на них, Али едва сдерживал себя от желания наброситься на своих «недоброжелателей» с кулаками, и…
Наконец слово взял главврач, который являлся председателем комиссии.
– Товарищи! – сказал он, повышая голос, чтобы привлечь внимание всё ещё спорящих коллег. – Если товарищ лейтенант хочет продолжить своё участие в войне против оккупантов, так почему же не пойти ему навстречу?
Он помолчал с минуту, видимо, ожидая возражений, но в кабинете воцарилась тишина. Остальные члены комиссии ждали, что он скажет ещё. И главврач оправдал их ожидания.
– Лично я ценю порыв лейтенанта Завгаева вернуться в свою часть, – продолжил он. – Я когда-то жил на Кавказе и не понаслышке знаю, какой там горячий и гордый народ. Для Завгаева возвращение домой, даже по независящим от него обстоятельствам, сравнимо с позором! Так вот, я предлагаю… – сделав паузу, главврач едва заметно подмигнул угрюмо наблюдавшему за ним Али. – Так вот я предлагаю выписать его, а не списать вчистую. Конечно, командовать разведчиками он больше уже не сможет и воевать на передовой тоже. А вот возглавить хозяйственников в полку, считаю, ему вполне по силам. Так что, вы согласны со мной, коллеги?
Тяжело, «с треском», но Али было разрешено вернуться в свой полк, но только с формулировкой в выписке «частично годен». Али весь кипел внутренне, побледнел от досады, но сдержался, увидев, как ещё раз, едва заметно, подмигнул ему председатель комиссии.
А на другой день, во время выписки, он дал волю своим чувствам.
– Почему вы так со мной, товарищ подполковник, – бросил он с упрёком главврачу. – Меня, боевого офицера, разведчика, и в тыловые крысы?
– Скажи спасибо, что вообще не списали, – хмуро буркнул тот. – Сам видел, какие кипели страсти! А ты особо не расстраивайся, лейтенант… На фронте сейчас обстановка хуже некуда. Не сомневайся, в тылу долго не засидишься. Там каждый боец сейчас на счету и, как ни крути, думаю, что вернуться в разведку тебе всё-таки придётся. Так что поезжай и воюй, «сын кавказских гор»… Отныне ты сам хозяин своей судьбы, а нас не поминай лихом.
Али вернулся в полк на попутной машине. Командир полка был потрясён его видом, когда он вошёл в палатку с докладом о прибытии «для прохождения дальнейшей службы».
– Лейтенант Завгаев? Ты ли это?! – воскликнул он потрясённо. – Ей-богу, в гроб краше кладут!
Командир полка вышел из-за стола, распахнул объятия, и они обнялись.