— Закон и правда от Бога, и жить по ним всем — и государям, и простому люду, — ответил Фёдор.
— Верно речёшь: от Бога и для всех.
— Сам же я есть Фёдор Колычев, сын Степанов. Прибыл из Стариц на великокняжескую службу. Стою близ матушки Соломонии.
Вассиану пришёлся по душе молодой воевода. Но он не спешил выказать свои симпатии, попытался разузнать, чем живёт молодой Колычев.
— Ведаю я, чего стоит знатный род бояр Колычевых. Твоего батюшку Степана Ивановича, прозвищем Стен Стур, знаю. Он был в опале у князя Василия. Как же ты попал сюда на службу, чем заслужил милость великого князя?
Фёдор был не так прост. Он осмотрелся: в сенях послухам и видокам великого князя негде было спрятаться. Спросил старца:
— Скажу правду, останется ли нашей?
— Умён. Я понимаю тебя. — Вассиан улыбнулся. Положил свою ещё красивую и крепкую руку на колено Фёдора, сказал доверительно: — Послушай прежде моё сокровенное. Я в княжеских палатах бываю многажды. Великий князь часто беседует со мной. Вот и в последний раз перед отъездом во Псков надеялся получить моё благословение и ждал совета, как быть ему, бесчадному, с неплодной Соломонией, дабы обрести наследника престола, продолжателя великих князей со времён Владимира Святого. Ответил же я ему, что ни вселенский первосвятитель, ни московский митрополит Даниил, ни архиереи не вольны дать тебе свободу, великий князь. Господь Бог сочетал, человек же не разлучает. Ан князь Василий жестокосерд, ему встречь не иди. Потому ноне я опальный. А бесчадный князь ищет новую долю. И не найдёт. Чего не дано Богом, того от сатаны не получишь.
Фёдор слушал Вассиана внимательно, и мысли в его здравой голове текли в согласии со старцем. Угадал он в мудром Вассиане ясновидящую силу. И то сказать, теперь он, Фёдор, и сам склонен думать, что великий князь лишён силы чадородия. К такой мысли, правда ещё не утвердившейся, он пришёл в тот миг, когда увидел, как Соломония расставалась с князем Андреем. Она обрела на груди у князя покой, она расцвела в Старицах, как плодное дерево, и возвращалась в Москву обновлённой.
Что ж, согласился Фёдор, старец Вассиан прав, что не дал обещания князю Василию поддержать его на соборе ради разлуки с многострадальной Соломонией.
— Кланяюсь тебе, святой отец, за твёрдость в бережении законов Божиих, — наконец заговорил Фёдор. — Сам же я разлучён со Старицами и с невестой происками князей Голубых-Ростовских. Живота не пожалел бы, дабы наказать за мерзости младшего из них.
— Говори всё, — побудил Вассиан.
— Он надругался над целомудрием княжны Ульяны Оболенской-Меньшой, по-разбойному лишил невинности. Она была помолвлена с ним с семи лет. Ещё до разбоя мы полюбили друг друга, и она моя невеста.
— Ты волен его наказать, — согласился Вассиан. — Но не торопись. Пусть в его судьбе кара придёт от Всевышнего.
— Ты, святой отец, человеколюбец и милосерден. А как быть мне, смертному, ежели кровь взывает о мести?
— Ты не язычник. Приди к Богу и помолись. Господь утолит твою жажду и отвратит от зла и насилия, ибо таково имя мести. Пока же призываю тебя, воин, служить матушке нашей Соломонии, идущей путём тернистым. — Вассиан поднялся, выпрямился, стал высок и величествен. — Благословляю тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь. — Великосхимник осенил Фёдора крестом и ушёл.
Фёдор ещё долго сидел на лавке, размышляя над советами Вассиана.
В день Усечения главы Иоанна Предтечи — в канун Нового года — вернулся в стольный град великий князь Василий. Он пресёк потуги псковитян отойти от Москвы и был доволен походом. Москва в эти дни уже приготовилась к праздникам и была благодушная, немного обеспокоенная последними заботами о встрече Нового года. На улицах города великий князь увидел немало москвитян, но торжественного шествия в угоду ему не состоялось, и колокольный благовест возносился лишь над кремлёвскими храмами.
Досада и гнев исказили лицо Василия: пришли же гонцы ранее, оповестили москвитян о возвращении великого князя. Потому гордый государь не мог простить своим подданным такой непочтительности. За двадцать лет, что он сидел на престоле, москвитяне впервые так уязвили его самолюбие. Чем же недовольны они? Однако князь напрасно озадачивал себя вопросами. Ведал он о том, чем заслужил отчуждение. Всегда же было так, что бесчадные государи не в чести у народа. Помнил Василий, как горожане встречали из походов его отца, великого князя Ивана Васильевича. Он был отец пяти сыновей и двух дочерей. За то и честь!