Парень, слушавший её в пол-оборота, кивнул, наклонил голову в знак почтения, и уже спокойней направился к выходу. Кажется, он получил ценный совет. По крайней мере, это сняло его беспокойство по поводу вменённой Ланцетом обязанности еженедельно «сливать семя». Раз Жани так сказала и многие так делали, значит, его не сдадут. Ну или он понял врача слишком буквально.
В дверях хозяйка окликнула его ещё раз:
— И попроси Лариса показать тебе упражнения для разработки сухожилий.
Чуткий Кинжал уже показывал эти упражнения, но тогда Кледу было слишком больно их выполнять. Он не мог даже приблизиться к нужным положениям руки, и забросил это дело. Однако теперь чувствовал, что неуловимый перелом в выздоровлении всё же наступил, и руку уже можно нагружать.
Парень без лишней гордости попросил Лариса снова показать ему подзабытые упражнения, которые тянули сухожилия примерно так, как это делала Жани тогда на столе. Понемногу он начал брать в руки меч и упражняться с ним. Массажи Абель указали ему ту степень боли, когда польза превышает вред, и теперь это знание позволяло понемногу улучшать показатели.
Вскоре правая рука сравнялась по владению мечом с левой, которую Клед умудрился неплохо натренировать. Однако до прежней свободы движений было далеко, поэтому вместо некоторых занятий работавший пока в облегчённом режиме Коготь шёл в лазарет и усиленно вязал — по собственной воле. Ему не хватало точности. И вместе с тем понравился баланс, позволявший перебрасывать оружие туда-сюда, не теряя маневренности, так что парень продолжал разрабатывать левую руку, не забывая и об изрядно окрепших ногах. Владея четырьмя конечностями почти в равной мере, он обретал изрядное преимущество в бою.
В конце концов, по истечению девяти месяцев Клед вернулся в строй, как полноценный воин. Правда, оказалось, что отсутствие сражений с живым противником притупило остроту реакций, от чего изрядно пострадала причёска. Но отношение парня к преодолению препятствий за время слабости незаметно изменилось — ум привык искать обходные пути там, где тело больше не могло взять силой. В результате переродилась его личная тактика, и прямолинейные действия из единственно достойных стали казаться неразумными излишествами. Засидевшийся в Когтях боец начал больше избегать, обходить и выискивать слабости, не пытаясь долбить напролом. Очень скоро он стал одерживать победу за победой, постепенно поправляя состояние своей прорежённой косы и восстанавливая подточенную долгой небоеспособностью уверенность в себе.
Кроме того, задержка пошла на пользу его непробивайке, в которой Клед успел подшить металлом не только корпус, но и рукава. Хоть и пришлось помучиться, соображая, как защитить плечи и локти, не теряя подвижности. В конце концов, отработав чуть больше положенного, он выпросил у кузнеца пластины пошире, чтобы просто накрыть суставы снаружи, а внутри пришлось так и оставить.
Кожан получился довольно тяжёлым, и у Когтя периодически возникали сомнения в том, что стоит менять броню на маневренность. С другой стороны, у нартов были стрелки, а максимальная подвижность использовалась только в поединке, ради которого можно и снять непробивайку, если вообще случится такая оказия. Но на всякий случай парень потихоньку привыкал, таская кожан, когда распорядок не требовал другой одежды.
Что же касается утех, в этом плане для него тоже всё переменилось. Клед послушался и Жани, и Абель. Шёл в гостиную без намерения непременно с кем-нибудь переспать, слушал только своё естество, и обычно оно откликалось на ласки приветливых девушек. Тогда парень запирал мозги на замок и выпускал своего Зверя.
Не сказать, что это доставляло ему столько же удовольствия, как первый круг, когда он вызывал в партнёршах более возвышенный трепет. Но теперь его Зверь своим безудержным напором пробуждал в них животное начало, и оно больше походило на ту богиню, которой они все служили. Девушкам нравилось. А ему опять нравилась власть над ними, проявлявшаяся в тот момент. Это наслаждение было темнее и грубее, чем изначальное, но у ронга и у изысканного вина вкус и воздействие тоже разные, а итог один — хмель в голове.
Кроме того, Клед постепенно осознал, что не все могут разделить с ним такую глубину переживаний, как с Абель, когда касаешься не только тела, но и души, проникаешь друг в друга. Не у всех есть эта глубина. А вот Зверь доступен и понятен всем. Поэтому для себя он разделил девушек на две категории: «самочки» и «дивы». Это слово в применении к женщинам, которые вдохновляют, а точнее, относительно Нинэ, он услышал от Абель, которая пока так и оставалась единственной из див, кого он познал.