Вокруг были сплошные леса, слева виднелись горы, то удаляясь, то приближаясь. По ним проходила граница Свободных Княжеств. В лесу — дикие звери, в горах часто прячутся бандиты. Да и куда бежать? Мамины родственники жили далеко, где-то у моря, куда из Сарена каретой ехать больше двух недель (она была там два года назад), а пешком ни за что не дойти. Поблизости же находились только владения этих проклятых Болирдомов, которые ей теперь не родня, а враги. Так что пришлось пока смириться. По крайней мере, эти разбойники не собирались её убивать.
На привалах в середине дня и ночью клетки снимали и ставили в центре лагеря. Женщина в мужской одежде с фигурой, похожей на колоду, и неприятным лицом выводила их по очереди в туалет и давала поесть какой-то жёсткой каши с кусками жареного мяса. Пища пахла дурно, и Алрина сперва брезговала ею, но голод взял своё. Жареное на костре мясо девочке быстро полюбилось, но его было слишком мало, и, чтобы насытиться, приходилось давиться невкусной кашей.
В обозе были и мужчины, и женщины. Большая часть ездила верхом, носила оружие и была одета в кожаные штаны и куртки естественного окраса, а остальные — кто во что попало: простые и пёстрые рубахи, широкие и узкие льняные и суконные штаны, прямые и широкие юбки. Эти остальные ехали в фургонах и выполняли разную бытовую работу для вооруженных людей, но вели себя совсем не так почтительно, как подобало слугам.
Вежливо все обращались только ко всадникам в удивительной чешуйчатой броне, наводившей на мысль о сказочных драконах. Костяную остальные, к счастью, поснимали, а эта не так шумела. При ближайшем рассмотрении чешуйки оказались железными пластинами, нашитыми внахлёст на кожу верхней одежды на груди, спине и по внешней стороне рук и ног. Всё это было зловещего чёрного цвета — и кожа, и чешуйки.
А ещё у «чешуйчатых» волосы были длиннее прочих бойцов, и в косицы на висках вплетены золотые бляхи. Чувствовалось, что это их старшие. Почти все они были смуглы, тонки и черноволосы. Прочие же выглядели по-разному. Среди воинов преобладали невысокие персонажи с тёмно-русыми волосами, приплюснутыми лицами и угловатыми фигурами, но были и обычные люди, как везде. Правда, встречались и такие, каких она раньше не видывала: плосколицый узкоглазый кузнец, судя по штанам, был из Салидора; непривычно бледная и хрупкая на вид всадница с ледяными глазами — видимо, из каких-то северных королевств; а вот о чёрной губошлёпке, варившей кашу, и каштановом лучнике оставалось только гадать.
Алрина с удивлением обнаружила среди воинов немало женщин. Правда, она не сразу поняла, сколько их, пока многие не поснимали куртки на привале, оставшись в кожаных корсетах. Просто у большинства угловатых дамочек «женские прелести» были намного меньше, чем она привыкла видеть дома, и не выделялись под верхней одеждой. Зады этих воительниц были плоские и квадратные, ноги — тонкие и кривые, стрижки — короткие, а лица — грубые и невыразительные, так что они не очень-то и походили на женщин. Зато среди «служанок» было много хорошеньких. И похоже, у каждой из них был милёнок среди всадников. Впрочем, как и у мужчин из обоза, которых, очевидно, ничуть не смущала малая привлекательность всадниц.
Эти убийцы её семьи казались довольно обычными людьми. Когда приходило время привала, большинство занималось хозяйством: разбирали повозки, ставили шатры, разводили костры, носили воду, готовили пищу, обхаживали лошадей. Слуги часто шутили и смеялись, а иногда даже пели за работой странные песни без слов на низких негромких нотах. По вечерам многие собирались у костров и прихлёбывали какой-то кисло пахнущий напиток, от которого веселье усиливалось, но много выпить им не давали старшие. Воины часто затевали учебные и шуточные бои, но никто громко не кричал и не дрался всерьёз.
Все разбойники говорили на просторечном общем языке, но старшие из смуглявых между собой часто переходили на какое-то другое наречие. В нём было много знакомых слов, но речь в целом оставалась непонятной.
Как-то раз Алрине очень захотелось в туалет посреди перехода, но звать кого-либо было бесполезно — ей со смехом сказали, что обоз не станет останавливаться из-за ребёнка, так что придётся потерпеть. Девочка терпела изо всех сил, но не вытерпела, и теперь ужасно воняла. К тому же, она давно не мылась, и стала часто чесаться. Это было ужасным мучением. Алрина спросила занимавшуюся ими женщину, дадут ли ей помыться, но та лишь презрительно хмыкнула в ответ. От неё самой не очень-то свежо пахло, хотя пряный аромат каких-то трав поверх делал запах менее противным.