Клед не мог похоронить друга. Если повезёт, тело найдут и приберут куда-нибудь гномы. Ему же ничего не осталось, кроме как исполнять долг чести — ещё немного перед Орденом, а потом перед семьёй. И если повезёт после всего этого выжить, быть может, он вернётся сюда, поселится в какой-то пещере отшельником, спрятав Меч в горах, и погрустит о погибшем товарище.
А пока, раз уж так распорядилась судьба, Смерть или Мелвин с его неисповедимыми путями, будь они все прокляты, надо хотя бы донести до Ятагана предложение перемирия. Возможно, это сохранит жизни паре десятков или даже сотен Когтей в последующие годы. Гномы-то явно самый серьёзный противник, с которым здесь можно столкнуться.
Своё же сердце — в каменный сундук, на замок, в подземелье. Лишь бы не жгло так несносно в груди!
Клед едва заметил момент, когда пересёк невидимую границу, после которой идти и дышать стало легче. И вовсе не чувствовал слёз, катящихся по лицу.
Глава 17
Аина: Заложник
Она его убила. Морена убила Брена. И Аина никак не смогла его защитить, хотя была рядом в тот момент. Наивная дурочка с благородными намерениями! Которые ничего не стоят против расчётливого коварства и бездушной злобы!
Девушка сама не понимала, как сдержалась тогда, не кинувшись на «подругу» в ответ, и как до сих пор находится рядом, не подавая вида, что от неё словно часть отрубили. Как смотрит в глаза этому демону в обличье человека и невозмутимо продолжает исполнять обязанности «хедивега».
Теперь Аина стала учебным партнёром Морены по освоению волшебного меча. Иногда так и хотелось атаковать по-настоящему — вдруг повезёт? Хотя, если не вышло у опытного Наречённого, куда уж несостоявшейся Ходячей Смерти? Непонятно, к чему вообще эти тренировки, ведь как только возникла опасность для жизни, «ученица» внезапно легко превзошла учителя, отправив того к праотцам.
Хуже всего в тот момент было выражение извращённого удовольствия на лице Морены, как будто ей это доставило чувственное наслаждение. Аину чуть не вывернуло наизнанку. А потом совершенно бессовестное: «Ты же сама видела, он хотел меня убить! Предателю никогда нельзя доверять». То есть, Брен ещё и виноват оказался в том, что обучил нартов сражаться с бывшими товарищами.
Непонятно, что его вообще сподвигло напасть. Ведь он-то должен был догадываться о том, как опасна Морена! Хотя бы по своему ощущению «зова Смерти». И главное, ничего не сказал Аине, так что ей оставалось только гадать: то ли он решил, что попытка устранить такого опасного предводителя стоит риска, то ли устал терпеть и либо озверел, либо специально нарвался, как порой хотелось и Аине, чтобы прекратить мучения.
А всё из-за перемен в жизни нартского племени. Очередной весной Морена повела Сванскую Свору на захват самого восточного замка Свободных Княжеств. И теперь все, кто обычно оставался на лето в горах, поселились там, подчинив себе Сагатдом или провинцию Сагата, как назвала её новая госпожа. Брену пришлось сражаться и убивать, в результате чего их жизнь осложнило воздержание. Ведь если верить Бараме, именно из-за этого он становился опасным для женщин.
Аина тоже побывала в своём первом настоящем бою, и ей совсем не понравилось. Ведь эти бедные люди были ни в чём неповинны кроме того, что нартской предводительнице захотелось жить в замке. Но всех их было велено перебить. Впрочем, как и в случае с её родными, когда на замок позарился проклятый дядя Мигран. Даже непонятно, как девочке-найдёнышу, потерявшей память, нападения и грабёж могли казаться желанными приключениями.
В пылу боя было ещё терпимо — там они формально защищались, однако, когда хозяев одолели, и Морена велела прирезать наследника, это ощущалось иначе — подло и низко. Впрочем, Аина не могла не подчиниться. Подросток был совсем юным, но лицо его отражало столько презрения и злобы, что у девушки не возникло жалости. Просто он ничем этого не заслужил.
Она вспомнила наставления покойной Ху: «Убивай без ненависти и только тех, чьё время пришло». С последним можно было бы поспорить с философской точки зрения, но на деле парнишка был обречён. Так что, поймав ощущение отрешённости, Аина быстро рассекла ему горло Чёрным клинком. При этом зачарованное недоброй силой оружие наполнило её какой-то тёмной радостью. Наверное, такую же испытывала Морена, когда растерзала Арто и пронзила сердце Брена. Аина почувствовала себя хлебнувшей самого страшного яда, который отравляет саму сущность, но душа отторгла противоестественное чувство. Девушку вырвало, и она поклялась про себя когда-нибудь припомнить своей кровожадной «подруге» и это вынужденное убийство беззащитного юнца.