Тело дёрнулось, затрепетало и обмякло. Девушка могла бы поклясться, что почувствовала, как отлетела душа: словно лёгкий ветерок облегчения пронёсся по комнате. Сердце накрыло умиротворение, казалось бы, столь неуместное в подобной ситуации.
Вот и всё. Этот новый этап в её жизни «знатной дамы» оказался неожиданно коротким. И пусть — не так она себе представляла то, к чему стремилась. Да и не так помнила домашнюю жизнь. Видимо, всё зависит от людей — больше, чем от достатка или обстановки.
Осталось решить, что делать с баронессой. И как лучше сбежать. Алрина сделала ещё несколько надрезов на рубахе Марлена, порвав её, чтобы было похоже на драку. Намеренно испачкала свой халат в крови. И покинула спальню бывшего любовника.
У себя в покоях собрала сумку, благо вещей было немного — травы, туалетные принадлежности и нартская одежда. Окровавленный халат она бросила на кровать, сверху — свою разорванную ночнушку, аккуратно устроила небольшой беспорядок. Надела дорожное платье, в котором прибыла сюда. А вот плащ… Тот, что подарила баронесса, брать нельзя — его в округе знают. Купленный же в первой деревне на пути куда-то утащили. Придётся пошарить в людской. И на кухне заодно.
Больше всего Аина сейчас была благодарна семейству Керибран за то, что по «настоятельной рекомендации» леди Аовины камеристка обстригла ей часть волос с боков и научила завивать в кудри. Теперь не придётся придумывать мудрёную причёску, чтобы прикрыть шрам — с боков всегда висели игривые локоны. Можно оставить косу с вплетённым грузилом — лишняя подстраховка по оружию в дороге одинокой женщине точно не помешает.
Если честно, белила девушке порядком надоели, особенно на всё лицо, как настаивала баронесса — часто начинала чесаться кожа. Но их придётся ещё немного потерпеть, по крайней мере, пока Пикердом не останется на пару провинций позади. А вот волосы хватит мыть каждую неделю красящим отваром, от которого они стали какими-то жёсткими — постепенная смена цвета пойдёт лишь на пользу маскировке. Заготовленный же корень крапа можно пустить на подкрашивание белил в более естественный для кожи цвет, чтобы замазывать только шрам, самое большее — обе щеки, вместо румян.
Аина спустилась на первый этаж, не зажигая свечи. Взяла на кухне дворовой фонарь, немного провизии, выбрала не сильно потрёпанный мужской плащ с капюшоном.
Дальше предстояло самое сложное: найти деньги и выбраться из замка. Для достижения обеих целей требовалось проникнуть в покои леди Аовины. К такому выводу пришла девушка, наблюдая за жизнью семейства Пикердомов.
Деньги у них явно водились, но баронесса страдала паталогической жадностью. Также она обосновалась не в барских покоях на жилом этаже, а в одной из гостиных на первой. Это наводило на мысль, что там располагался потайной выход из замка, где также обычно устраивали хранилище ценностей. Вот и выходило, что бросить противную старуху на произвол судьбы не получится.
Может, её конечно, хватит удар, когда обнаружится, что и прямой наследник, и двоюродный мертвы — с этой точки зрения даже жестоко оставлять её в живых. С другой стороны, умыть руки таким образом казалось постыдным: если уж доканываешь человека, имей мужество сделать это лично. К тому же, хозяйка замка могла помешать тихо смыться, если не самолично, то слуг перебудить. И даже если те не поймают беглянку, баронесса чего доброго додумается обвинить её в убийстве и объявить награду за поимку. Со всех сторон получалось, что леди Аовину тоже следует порешить. Только одно «но»: вроде как смерти та не заслужила.
Аина даже задержалась ненадолго у дверей. Размышлять в таких случаях было бесполезно: Ху говорила, что умом никогда не решить такой задачки правильно — только по наитию. Поэтому девушка снова прибегла к глубокому дыханию и вопросила бога, которому молилась Ху, беспристрастного Херна, пожила ли достаточно леди Аовина Керибран. Разумеется, никто не ответил ей ничего внятного, но возникло чувство, что путь открыт.
Правда, как оказалось, лишь фигурально — дверь была заперта. К счастью, на ключ — засовы в этом заммке были только на входах. Пришлось запалить фонарь, рискуя себя обнаружить, и поковыряться в замкем «когтем» да шпилькой. В этом искусстве нартские детишки практиковались сызмальства: хоть на юртах и не было запоров, Своры постоянно привозили с Охоты образцы. Тут механизм оказался простым. Дольше всего заняло вытолкнуть ключ, оставленный в скважине с той стороны. К счастью, упал он на ковёр, не разбудив старушку. Аина нырнула внутрь вместе с сумкой и снова заперлась.
Леди Аовина дышала тяжело — видимо, опять шалило сердце. На прикроватной тумбочке стоял стакан воды и пузырёк с каплями. Девушке подумалось, что если подлить ли туда хорошую дозу бродящего настоя, то когда баронессе с утра сообщат дурные вести, та схватится за капли и вместо успокоительного примет возбуждающего, от чего, глядишь, и окочурится. А даже если выживет, то не обязательно свяжет смерти с нахлебницей. Так её смерть можно оставить на усмотрение судьбы, не беря на себя лишнюю ответственность.