На следующий день ближе к вечеру Клед добрался до Княжеского тракта. Обедать он не останавливался, видя, что надвигается дождь. Решил переждать непогоду на заставе, стоявшей со стороны Восточного княжества, на правом берегу реки Умелки, которая брала своё начало в горах над Кастердомом. Воздух приобретал знакомые запахи, а небо — повадки, пробуждая детские воспоминания. И Наречённый как раз успел расположиться за столом таверны у стены, когда ливануло.
Его без второго слова накормили горячим обедом, несмотря на неурочное время. На княжеских заставах, использовавшихся для быстрого сообщения внутри государства, всегда всех обслуживали хорошо. Потому что право держать такое заведение стоило небольшого состояния и безупречной репутации, а потерять дозволение можно было вмиг, не угодив какому-нибудь знатному лицу. Так учили Когтей.
Клед многое знал только по книгам. И насытившись, заказал кувшин горячего пряного ронга — не ради вкуса или опьянения, а как повод посидеть подольше, наблюдая за людьми, прислушиваясь к их разговорам. Подмечал мелочи, о которых не напишут в книгах и не расскажут на лекциях. Особенно полезно, чтобы достоверно кого-нибудь изобразить при необходимости. Основы наблюдения и разведки им тоже преподавали, но практики, разумеется, не хватало. Наверное, поднабраться её и хлебнуть настоящей жизни было одной из причин отпускать Наречённых на Вольницу. Хотя традиция говорила, что жениху положено нагуляться перед Свадьбой. Впрочем, и в прямом смысле это вряд ли кому помешало бы.
Вон торговец в богатых одеждах — весь такой важный, обращается к хозяину словно близкий родственник князя, хотя в манерах и подавно не чувствуется воспитания, приличествующего хотя бы самому захудалому приграничному барону. Но хозяин любезно улыбается и выполняет все его капризы, сам пополняя запасы пищи и вина на столе. Благо гостей поважнее нет.
За другим столом пара охотников — даже странно, Клед всегда считал, что те ходят по одному. Впрочем, судя по курткам с нашивками из яратика, эти промышляли крупным зверьём, на которое надо иметь разрешение и подати платить. И с этим у ребят было всё в порядке, иначе они бы так спокойно здесь не сидели, а прятались где-нибудь в горной пещере. Ловить-то их в Кастере было некому…
Конечно, сам парень не тянул на их уровень по снаряжению, но кое-какие замашки для использования годились. Например, оба отрезали тонкие куски сыра и солонины, которыми закусывали ронг, своими охотничьими ножами, а не приборами, которые им подали. Заодно демонстрируя любому сведущему взгляду, насколько остро те заточены.
Вносить другое оружие в таверну было запрещено. В сенях под присмотром мальчишки стояли мечи парочки других посетителей, большие луки охотников и несколько алебард, явно принадлежавших весёлой компании дружинников, которые не представляли особого интереса, поскольку были единственным сортом людей, которых он ещё Когтем успел изучить на кордоне. Свой же меч Наречённый оставил в комнате, которую сразу снял на ночь в отдельном флигеле для постояльцев рядом с таверной.
Клед незаметно извлёк из наголенника один из метательных ножей и попросил кусок сыра закусывать ронг, чтобы невзначай и самому продемонстрировать клинок. Дядин кинжал, который вернули вместе с остальными вещами перед Вольницей, тоже был приведён в надлежащее состояние, но его отделка сразу наводила на мысли о знати и могла вызвать нежелательные вопросы.
Ну и самое интересное: на плечи всех троих охотников были накинуты палантины. Раньше он принял бы это за шарф, но теперь сделал вывод, что в дороге, видимо, и правда полезная вещь. К тому же, достаточно распространённая и за пределами Мохавена, чтобы использовать её без риска излишне выделиться. Разве что дороговизной. Впрочем, пыль припорошит — не разберёшь.
Вместе с сумерками в таверну завалился патруль, который Клед встретил ещё по дороге сюда. Два улана из разных княжеств охраняли разделяющую их дорогу, которая как раз вела из Мохавена в Кастер. Служивые успели промокнуть до нитки и хозяин усадил их поближе к очагу, придвинув сбоку свободный стол. Эти отличались от дружинников повышенным вниманием, а тот, что постарше, и вовсе производил ощущение единственного опасного человека в зале.
Парень даже слегка подобрался, пытаясь понять, чем именно этот улан его насторожил. Но не успел: ледяные светло-серые глаза зацепились за него и уже не хотели отпускать. Он что-то сказал товарищу, и оба патрульных направились к столу Наречённого. Тот напомнил себе, что надо держаться уверенней и усилием воли заставил мышцы плеч расслабиться.