— Это должно остаться между нами.
— Клянусь Смертью, — не задумываясь ответил Стап и слегка повёл бровью в ту сторону, где ещё пару минут назад сидел Левий, намекая, что уже позаботился об этом.
Клед даже вздрогнул от неожиданности. Это была весомая клятва. И дело не в вере. После посвящения его заставили поклясться Смертью, что никто никогда не узнает от него подробностей ритуала. Он тогда ощутил нечто похожее на прокол самой своей сущности, словно на душу поставили сквозное клеймо. И знал, что никогда не сможет нарушить данное слово, даже под страхом гибели. Просто не сможет. Сейчас возникло то же самое роковое ощущение, хоть и не своё — словно докатилось эхо клейма на чужой судьбе. Невероятно и так неожиданно! В его взгляде читался ясный вопрос, а во взгляде Стапа — ясный ответ. Тот предлагал свою верность. Безоговорочно!
Клед ощутил себя так, словно очнулся от десятилетнего сна. Он совершенно забыл о владениях, правах и обязанностях барона… Впрочем, он и не начинал о них думать — когда случилась беда, был ещё слишком мал, а с тех пор мечтал только о мести и о возвращении Меча. Но после… Да, только после и если.
Парень, почти переставший дышать от свалившегося осознания своего положения, глубоко вздохнул, будто вынырнул из-под воды, и с сожалением покачал головой:
— У меня есть дело чести. У нас похитили кое-что важное — реликвию рода. И пока я её не верну, лучше никому не знать, что я жив. Хотя не исключено, что я погибну, пытаясь… — и, поняв своим новым седьмым чувством смысл напряжения, возникшего в теле Стапа: — Эту задачу я должен выполнить один. Благодарю тебя за верность семье, но сейчас всё, что мне нужно — это ответы.
Стап кивнул, расслабившись. Просто приняв слова Кледа, как должное, как приказ начальства, как Левий недавно — его собственные.
Ощутить себя чьим-то господином было сродни удару под дых: с одной стороны наваливался груз ответственности, а с другой окрыляла перспектива. Ведь можно создать и собственное братство: вернуть себе земли, собрать вокруг преданных людей… Но без Меча Клед не чувствовал морального права. Это его главный Долг. И пока тот не выполнен, нет смысла брать на себя что-то ещё. Впрочем, узнать, в каком положении провинция Кастер, не помешает.
— А что, замок так и пустует? — спросил он Стапа. Тот кивнул. — Почему его не отдали кому-то другому?
— Это не так-то просто. Надо доказать родство в Совете Княжеств. Видимо, никому не удалось.
— У нас нет живых родственников, — уверил его Клед. — А разве кому-то другому земли отдать не могут?
— Я не большой специалист в подобных делах, но слышал при княжеском дворе разговоры о том, что сейчас замена баронов на новых требует выполнения каких-то длительных процедур, большой суммы денег и подтверждения чести, которое, собственно, и занимает время. Выслуга там какая-то нужна или что. В общем, долго это и хлопотно, а гарантии нет, что не объявится родственник, который сохраняет первоочередное право на владения. Говорят, даже заявок намного меньше, чем опустошённых за последние годы баронств. И то, большинству Совет Княжеств отказывает, хотя сами князья нервничают из-за оголённых боков: как бы эти кочевники, покончив с баронами, не принялись за внутренние земли. Но бургомистры боятся допустить до законодательной власти в Большом Собрании проходимцев, так что назначений практически нет. По крайней мере, на севере. Только один замок вроде бы передали кузену прежних хозяев ещё лет восемь назад — и на этом всё.
Клед кивнул. Значит, возможность за ним пока сохраняется. И дома побывать никто не помешает…
— Вы простите, — Стап поднялся. — Раз такое дело, нам пора на ночной объезд. Утром надо быть в Мохавене.
— Спасибо ещё раз, — привстал и парень. — За все полезные сведения. Если что, я этого не забуду.
— Найдёте меня, если всё получится? — спросил Стап, надевая плащ и портупею. Получив утвердительный кивок, уточнил: — Дом в Беляйке я продавать собираюсь — тётка жены померла, сын уехал, а самому мне некогда заниматься хозяйством. Но думаю, штаб уланов в Мохавене будет знать, где меня найти.
И он выставил вперёд кулак, по традиции Воинов Смерти. Клед с чувством прикоснулся к нему своим и проводил взглядом неожиданного верноподанного. Оглядел зал таверны, который за это время успел опустеть; только новая троица у окна — по виду, барышники — играла в кости. Парень расплатился с хозяином и отправился устраиваться на ночлег. Впечатлений ему на сегодня хватило.
К утру распогодилось, но Клед отправился в дорогу не сразу. Надо было подумать, что он и делал за неспешным завтраком.