Врал и не краснел. В части «мы», делая вид, что за ним стоит семья… Хотя, если доведётся вернуться, обещания он не нарушит.
Внезапно ворвалась Ида, видимо, пытавшаяся взять себя в руки за дверью и всё слышавшая. Из глаз её хлынули слёзы, она упала на колени и принялась целовать руки Кледа, перемежая слова благодарности с жалобами:
— Их столько беззащитных осталось после набегов! Пропадут же, сгинут сиротинушки! Не кочевники заберут, так эти Черти Смерти. А я своих потеряла в пожаре. Сказала — помру, но не дам в обиду. Вы благой человек! Пусть Кернун вам поможет получить эту землю! Мы вам век благодарны будем!
Клед ощутил себя крайне неловко, встал и поднял её:
— Ну что вы, не стоит. Меня пока не за что благодарить. Позовите детишек, пусть они поедят. А мне бы найти уголок какой-нибудь отдохнуть…
В столовую постепенно спустились очень тихие детишки разного возраста — все одетые в обноски, худые и смирные. Старшие помогли младшим рассесться, принесли ещё тарелок. Наверное, остального тупаря Ида собиралась скормить им с тем же кулешом, но Кледу после такого зрелища лишний кусок в глотку бы не полез.
Его отвели на второй этаж, позволив выбрать мамину комнату. Принесли бадью с горячей водой, тюфяк со свежей соломой и оставили в одиночестве. Странное семейство занялось своими вечерними делами, а Клед снова погрузился в себя в поисках чувств.
После лицезрения сирот в своём доме, воспоминания о детстве и маме обсыпали замёрзшее сердце кучей тонких горячих иголочек. Казалось, лёд вот-вот треснет… Но нет. Душа сделала рывок-другой из спеленавшей её пустоты на волю, но сил не хватало, и она погрузилась обратно в спасительную тьму, где ничего не болит и не беспокоит.
Клед ненадолго задремал, но, к счастью, луна, заглянувшая в окно, его разбудила. Как раз вовремя, чтобы заняться тем, ради чего он напросился на ночёвку. Седьмое чувство, раскинутое на весь дом, подтвердило, что обитатели спят. Парень захватил свечу, не зажигая её, спустился на первый этаж, нырнул под лестницу и только там запалил свет. Оказалось, что тело с детства по-прежнему помнит все ступеньки, повороты, перила и ручки.
В каморке было пыльно, как будто её даже не обнаружили. Вот и славно. Только нажав на рычаг и услышав скрежет, Клед понял оплошность: никто ведь не смазывал механизмы много лет! Но отступать было поздно. Он нырнул в потайной ход и закрыл за собой проход.
С поиском ключа пришлось немного повозиться, но, в конце концов, три зарубки нашлись. Совет Саната оказался крайне дальновидным: парнишка делал их на уровне своего роста в одиннадцать лет, а теперь они оказались в районе груди. Щель с тех пор заросла мхом, впрочем, нож её быстро расчистил.
Клед шагнул в родовой тайник с замирающим сердцем, вопреки всякой логике ожидая, что Меч может каким-то чудом оказаться на месте. Верилось, что вот он-то сможет расколоть корку на сердце. Но чуда не произошло.
В сундуке всё было по-прежнему. Парень сунул за пазуху ранний вариант «Саги о Замке Малфир» — почитать наконец на досуге. Прихватил ещё три слитка серебра и один золота. В Мохавене ему тогда пришлось разменять ещё один на покупки, но постой и еда стоили относительно дёшево. Если время от времени охотиться да порой ночевать на природе, пяти слитков серебра ему должно на год хватить с головой.
Вроде всё было сделано, но Клед ненадолго задержался, опираясь на крышку сундука. Он вспоминал перевернувшую его жизнь сцену с братьями и отцом в этом хранилище. Вспоминал Меч. Только всё без толку, будто чужую жизнь просматривал. Клед вздохнул и благополучно вернулся к себе. В новой суме было двойное дно, куда он упрятал слитки, кроме одного, а над последним задумался.
Золотой он достал для сирот. Да, для того, чтобы превратить его в деньги, Басту придётся рисковать с поездкой в Мохавен, но это позволит им сносно прожить не меньше года. Вот только отдавать его в руки «хозяевам» желания не было. Не хватало, чтобы ему снова начали лобызать руки! Что за обычай вообще варварский такой? Память подсказывала, что в детстве он видел такие проявления благодарности со стороны простолюдинов по отношению к отцу или матери, но тогда это было просто данностью, а теперь, когда он привык считать себя обычным солдатом, коробило. Разве он чем-то лучше этих людей? Одно дело, вернись он на земли, возьми на себя ответственность за их жизнь… А так — крайне неловко!
В конце концов парень поднялся наверх, в кабинет отца. Думал оставить записку, но чернил там не нашлось — кабинетом не пользовались. Зато в их старом классе обнаружились чернила, бумага и мел. Похоже, Ида учила детишек грамоте. При этой мысли в груди слегка потеплело. Заглянул Клед и в библиотеку — книги на месте, пыль протёрта. Не решив, что написать, он спрятал слиток за томиком «Изречений мудрецов», стоявшим достаточно высоко, чтобы случайно не взяли дети, пока он не скажет взрослым, где искать, а что — без него пусть обрадуются. Дело сделано, можно и поспать.