— Кажется, я погорячилась и слегка перебрала до этого. Может, пойдём? У тебя есть комната?
— Да, я остановился здесь.
Горькая дрянь неожиданно крепко ударила в голову, но оставлять початый кувшин этому жулику, чтобы он ещё раз перепродал содержимое, парень принципиально не хотел. Поэтому подхватил одной рукой сосуд, вторую подал даме и, слегка пошатываясь, повёл её к себе. Вот ведь интересно! Он ещё ни разу так не пьянел…
Очнулся Клед ранним утром поперёк своей кровати и не сразу вспомнил, что было вчера. Ах да, обманутая мужем женщина собиралась предаться с ним утехам! Но тогда почему он в одежде?
В памяти наскреблись лишь урывочные впечатления. Вот они поднимаются по лестнице. К верху его что-то совсем развезло. Фрида, неловко хихикая, поддерживает его под локоть. Он с трудом попадает ключом в замочную скважину. Вваливаетсяя в комнату, чуть не упав. Оборачивается, чтобы подать руку даме, но вместо этого хватает за запястье волосатую мужскую… Последняя вспышка: осознание подставы, кровавая пелена ярости в глазах — а дальше полнейшая пустота.
Понимание накрыло внезапно. Клед рывком сел на кровати и его чуть не вырвало — к горлу подкатила тошнота, а в череп ударил болезненный молот. Перед глазами всё поплыло.
Продышавшись, он осторожно открыл глаза и обвёл взглядом комнату. Так и есть — его обокрали. Но как-то частично. Не хватало перемётной сумы, меча и уздечки. Седло осталось на месте, как и плащ с палантином на вешалке.
На полу лежали осколки кувшина, умывальный таз, перевёрнутая табуретка. Рядом с тёмным пятном от вина — небольшая лужица крови. Парень ощупал себя, но ран не было, только надрез со рваным краем на кафтане. Хорошо, что, невзирая на тяжесть, он не снимал «непробивайку», пока находился на людях — лишний раз убедился, что заветы Воинов Смерти написаны кровью. То, что тело слегка затекло, не получив полноценного отдыха, казалось сущими мелочами по сравнению с медным набатом в голове и булькающим болотом в желудке. Но что же здесь произошло?
Судя по всему, он отбивался, несмотря на бессознательное состояние. Под рукой на кровати сыскался дядин кинжал, кончик был испачкан в крови. Видимо, достал нападавшего — отсюда и кровь на полу. Но почему грабители не закончили дело?
Тошнота говорила о том, что его чем-то опоили. Не трактирщик был виноват в горьком вкусе вина. Наверное, Фрида подсыпала в кружку какое-то средство из коробочки, похожей на зеркальце, когда он отвернулся, закрывая её собой от «мужа с зазнобой». Вероятно, весь этот спектакль был разыгран с одной лишь целью — поживиться его добром. А значит, там было минимум трое мужиков…
Нет, хорошо, конечно, что не всё забрали. Но как он умудрился отбиться? Или, может, ему кто-то помог? Соображать было сложно из-за тошноты, поэтому Клед осторожно спустился по лестнице в зал. Хозяин уже протирал бутылки за стойкой, служанка подметала пол, а на лавке в углу завтракал кашей амбал-вышибала.
— Меня вчера ограбили, — заявил Клед, добредя до стойки, и соображая, как выяснить обстоятельства дальше.
Трактирщик с сальными глазками, который ещё вчера вызвал неприязнь чем-то неуловимо надменным в своём отношении, невзирая на внешнюю любезность, тут же недобро осклабился:
— Если вам нечем расплатиться, я попрошу освободить комнату немедленно!
При этих словах послышалась возня сзади — дрессированный амбал начал подниматься из-за стола.
Подавив позыв тошноты, Клед выудил из кошеля на поясе первую попавшуюся монету. Ею оказался четвертной золотой соверен. Такого ещё на неделю проживания хватит вместе с питанием, но искать деньгу помельче прямо сейчас было некстати. Так что Наречённый хлопнул его на стойку с видом «утрись, жадюга!» и собирался ответить в том же духе, но отношение хозяина на лету изменилось:
— Я крайне сожалею о неудобствах, которые вы претерпели в моём заведении, но охрана комнат не входит в наши услуги.
Он сделал знак вышибале, что помощь не требуется, и, судя по звукам, тот шлёпнулся обратно на лавку. Хозяин слегка наклонился вперёд, чтобы забрать свой барыш, а Клед схватил его за ворот:
— Не мели языком понапрасну. Я хочу знать, кто это был, и где их найти.
Амбал позади снова зашевелился, но на хозяина грубость не произвела должного впечатления. Он досадливо отмахнулся от вышибалы, невозмутимо вытащил край одежды из захвата, спрятал монетку в кошель под фартуком и принял вид оскорблённого достоинства:
— Вы что же, полагаете, будто я навожу ворьё на своих постояльцев? Это вы зря, господин хороший. Тех людей я видел в первый, и, скорее всего, последний раз. Судя по некоторым словечкам и жестам, они были с Востока, и, получив добычу, скорее всего смоются из города, как только откроются ворота.