Дополнительным тайным развлечением служило то, что Аина решилась ехать прямо в своём боевом костюме из кожи полоза. Разумеется, не напоказ, но сознание того, что под длинным кафтаном, наскоро переделанным Эльбой из старого платья, на ней именно любимый наряд, приносило целую кучу интересных ощущений. Девушка частенько ловила на своём лице улыбку. Например, когда представляла, как на её вид отреагируют на заставе, если придётся вдруг скинуть кафтан.
Женщины в этих местах почти поголовно носили платья. Исключением лишь изредка становились юбка-брюки, да и то лишь у городских дам, которые по своему положению склонны были передвигаться верхом — не пешком и не в повозке. Необходимость не выделяться в этом вопросе угнетала Аину, и вот теперь она дерзнула делать по-своему! Одно только это вызывало подъём духа.
Петра её поощрила, признавая практичность такого наряда для женщины-воина, что само по себе звучало дико для большинства жителей Свободных Княжеств. Только наказала сделать вот такое подобие кафтана поверх, чтобы не привлекать внимание издалека — это расходилось с интересами как хозяйки, так и телохранительницы. В платье-кафтане было сделано достаточно прорезей, чтобы оно не мешало ни ездить верхом, ни ногами бить, если что. Подол можно даже использовать в качестве отвлекающего манёвра, как Альвейд делала с шарфом.
А вообще, бывшая сирота, ныне же леди ал да Малфирдом сказала, что стоять на своём надо насмерть, иначе тебя утрамбуют в глубокий сундук, и дышать будешь только через дырочку. Главное при этом — чувствовать своё непререкаемое право ходить или поступать именно так. И чаще всего, это ощущение передастся большинству окружающих.
То есть, до приезда на заставу, следовало привыкнуть, убедить саму себя в том, что подобный наряд — нормален, без оглядки на здешние нравы. Чем Аина и занималась, периодически мысленно окидывая взглядом себя и боковым зрением отмечая, как реагируют на неё встречные проезжие. Озадаченные взгляды, конечно, попадались, но челюсть ни у кого не отпадала. В конце концов, девушка пришла к выводу, что чем меньше она сама обращает внимание на собственную внешность, тем реже вызывает интерес у остальных. И потому сосредоточилась на воображении себя в Орде, где ни наряд, ни боевая посадка женщины на коне ни у кого не вызывали вопросов.
На заставе Аина, спешившись, уже вполне хозяйским жестом кинула конюху монетку за корм, чистку и постой лошадки. Уверенным шагом вошла в таверну, окинула цепким взглядом зал, оценивая возможные угрозы… И сразу выделила одного мужчину, от которого исходило явное ощущение опасности. Остальной обычный люд интереса не представлял.
Через секунду до Аины дошло, что это и есть нужный ей человек. Петра предупреждала, что он, скорее всего, как-то замаскирует свою принадлежность к Ордену Смерти, поэтому предполагалось, что девушка сначала отобедает и понаблюдает, чтобы определить, кому следует отдавать письмо. А получилось вон как.
Воин тоже сразу обратил внимание на Аину — скорее всего, в ответ на заряд в её взгляде, который она от неожиданности не успела погасить - и пристально уставился на неё. Ну что ж, тогда есть смысл сразу перейти к делу, чтобы не плодить подозрения.
Девушка решительным шагом подошла к дальнему столу, который занял крепкий мужчина в одежде охотника с капюшоном на голове, очевидно, скрывающим косу. Села напротив и как бы невзначай сделала условный жест ладонью от сердца вперёд, заодно выложив на стол послание, хранившееся за пазухой:
— Я от Миледи, — сказала она, внимательно следя за реакцией воина. — Полагаю, что к вам?
Напряжение во взгляде собеседника спало, как только он узнал «Салют Смерти». Кивнул и так же неприметно обозначил ответный жест ладонью ото лба вперёд.
Аина мысленно выдохнула и подвинула бумагу к нему. Мужчина взломал печать и пробежал глазами послание. С интересом поднял глаза на девушку, по прежнему не произнося ни слова. Она почувствовала себя немного неловко и кликнула трактирщика:
— Подайте мне ронга, любезный, горло промочить с дороги, — потом обернулась к собеседнику: — Если вы не против? Или мне отсесть за другой столик?
— Нет-нет, — разлепил он наконец-то губы, которые до этого казались просто высеченной в статуе складкой — на лице, лишённом мимики, признаки жизни подавали только глаза.
«Так вот они какие каменные, полноценные Воины Смерти», — подумала про себя Аина и порадовалась, что Брен не прошёл посвящение до конца. Впрочем, тогда у них ничего и не вышло бы.