Глава 25
Край Восьми Озёр
Миновав опасное место в узком проходе меж двух горных цепей, группе пришлось подняться на каменистую возвышенность. Они оказались на открытой местности, но звуки битвы вдали уже стихли. Аина не знала, радоваться ей или огорчаться, что не дали проверить себя в деле, как Ходячую Смерть. Наверное, всё же, к лучшему.
Тропа снова вела их на запад. Слева высились неприступные горы, очерчивающие границу Свободных Княжеств, а обрывистые утёсы справа походили на отколотые и отодвинутые неведомой силой предгорья. При спуске с перевала в пролёгшую между ними долину из-за высокого Трезубца как раз вышло солнце и осветило необычный пейзаж: сплошные леса, небольшие луга, волнистые холмы и множество мелких водоёмов. Край Восьми Озёр выглядел совершенно диким, и даже волшебным со своей синеватой зеленью, стелющейся по низинам дымкой и сверкающими бликами повсюду.
Девушка снова поймала на себе заряженный взгляд Кледа и мысленно закатила глаза. Ещё на днях этот парень вёл себя так, что показалось: всё же не обманывали серые глаза-звёздочки, позволяя заглянуть в многогранную душу, способную её понять; не примерещилась теплота и человеческий интерес во взгляде; не только наслаждением и убийствами жил Наречённый, и мог вести себя хотя бы сообразно родовому титулу; мог стать ей другом, или даже кем-то большим… А потом вдруг — опять за старое!
Поначалу, услышав из палатки приглушённое мычание баронессы, Аина рванула туда, решив, что подопечную душат. К счастью, вовремя спохватилась на пороге, уловив хлопки плоти о плоть в характерном ритме. Но старая перечница так стонала, что, несмотря на приглушённость, звуки дошли до ближних наёмников и Рамон подошёл осведомиться, что происходит. Девушка могла лишь гневно раздувать ноздри, не находя слов. Она показала ему нартский жест для совокупления из набора военных знаков: средний палец одной руки трижды погружаемый в кольцо из большого и указательного пальца другой. Десятник её отлично понял и с улыбкой покачал головой. Похоже, его это не слишком беспокоило.
Аина так же жестами показала вопрос: не слишком ли далеко разносятся эти звуки? Рамон отправил кого-то из отдыхавших бойцов к дальнему часовому на холме, и минут через пятнадцать они узнали, что с этой точки зрения беспокоиться не о чем. Десятник ушёл дрыхнуть, а охранница вынуждена была выслушать всю «балладу драных кошек» до конца. Это её так разозлило, что в конечном итоге она была вынуждена войти в состояние «незаметности», чтобы погасить свои ощущения. Иначе, наверное сорвалась бы. Хорошо, что этот кобель ничего не сказал, когда чуть не наступил на неё, выйдя наружу пару часов спустя.
Она даже не пошла потом спать в эту палатку, как могла бы. Эльба вот, проснувшись по нужде, забралась туда, убедившись, что всё закончено. Аине же было противно до тошноты. Она не желала окунаться в остатки витавших там ощущений. Хорошо, что ночи тёплые, а в запасе достаточно одеял.
К тому же, на другой день во взгляде Петры снова появилось это противное выражение превосходства, а у Кледа лицо опять закаменело, словно он кадоровая статуя, а не молодой красивый парень. Вспоминая его открытые глаза, полные чувств, пусть и непонятно каких, Аине хотелось выть — так отчаянно душа её жаждала снова соприкоснуться с тем, что видела там. Близкое и родное, обещавшее дружбу. А теперь там снова каменная стена. За которой плещется звериная ярость. Вот честное слово, похоже, некоторым людям лучше не спать друг с другом, чтобы оставаться людьми!
Его взгляды в спину тоже сбивали её с толку. Будь на месте Наречённого кто-то другой, она не стала бы ломать голову над их причиной, да и посыл был бы более внятный. Тут же заряд был какой-то смешанный, не плотоядный, и к тому же, быстро исчезал — то есть Клед умел гасить свои порывы. Но что ему тогда от неё нужно? Или это была такая хитрая демонстрация, что не отдашься мне — возьму другую? Тьфу! Хотя нет, тогда бы он не просил прощения за касание.
Разумеется, дружба между мужчиной и женщиной возможна только в более близких отношениях. Конечно, она там не обязательна, но так, как с Бреном, Аине нравилось намного больше, чем как с Марленом. А с этим парнем она чувствовала такую общность, как ни с кем раньше. Конечно, пока это лишь ощущения. И понятно, что при Петре куда-то дальше приличий их отношениям не развиться, но цель путешествия уже видна на горизонте, а она всё не может наладить с ним контакт из-за его дурацкой похоти и дурацкой внезапной «стены» уже после того, как лёд, казалось бы, сломан!