В процессе пришлось приговорить почти всю фляжку самогона — разумеется, разбавленного. Они и не заметили, как начало смеркаться. Поднялись и пошли обратно в замок, шатаясь и поддерживая друг друга. Кажется, оба впервые в жизни так надрались. Если не считать отравленного вина перед ограблением Клареда. Ни одной светлой мысли о том, что делать со всем этим, в их головах не возникало. И лишь опьянение не давало окончательно упасть духом.
Выговорившись, Алрина замолчала, словно голос кончился на пару дней вперёд. Молчал и Кларед, переваривая, с одной стороны, какие ужасы пришлось перенести его любимой — аж придушить её проклятую «подругу» хочется, и пожалуй, впервые в жизни, даже применить те знания, которые им прививали на теории допросов, на практике, но даже не с целью что-то выпытать… С другой стороны, получалось, что над миром действительно нависла серьёзная беда, как и обещали легенды о Мече Кернуна в том случае, если он попадёт в злые руки… Где же Санат, когда он так нужен?
Уснули оба, как только повалились на кровать, не раздеваясь, но всё так же в обнимку, как и шли. В ту ночь обоим снились дурные сны, потому что чёрный скимитар остался лежать рядом.
На следующее утро, пряча скимитар на прежнее место, Алрина вспомнила о том, что так и не разведала, куда ведёт подземный ход и можно ли по нему вообще пройти или он обвалился. И, словно читая её мысли, Кларед поинтересовался вслух тем же самым.
Видимо, мысли их шли схожими путями: если оставить клинок здесь, а потом он зачем-то понадобится… Замок к тому времени могут занять, учитывая, что в нём больше нет «злого духа», наводящего жуть. Конечно, оставалась вероятность, что новые хозяева случайно найдут оружие, но с тем же успехом оно могло пролежать на притолке ещё не один десяток лет. И вот, в таком случае знание, как добраться до схрона, минуя дом, могло весьма пригодиться.
В общем, они оделись и отправились на разведку.
Почва была сухая и каменистая, так что коридор сохранился неплохо. Только в одном месте сломалась балка и частично обвалился потолок, но через кучу земли несложно было перелезть. Кстати, на ней остались относительно свежие отпечатки нескольких пар роговых подошв, которыми пользовались в Орде. Судя по направлению, нарты, забравшие меч, ушли этим путём, спустившись через замок.
Дальше лаз огибал скальную породу, служившую ему одной из стен. Где-то через уткнулись в ступени, сложенные из неотёсанных камней, которые вели на поверхность. Поднявшись, оказались в небольшом закутке между скалой и огромным валуном.
Вокруг расстилался негустой лес, где-то дальше журчала вода. Спутники направились на звук и обнаружили небольшую речушку, на которой стояла покинутая мельница с разбитым скатившимися с гор камнями колесом. Оттуда вниз по пологому склону тянулась дорожка, которая привела их в заброшенную деревню.
Следов нападения не было — видимо, жизнь там замерла постепенно после разорения замка. Большинство домов было заколочено, несколько вскрыто. Зато сады не обобраны. Увидев дерево с наполовину поспевшими алтами, девушка обрадовалась. Клареду этот южный фрукт был незнаком.
Они наелись оранжевых сладких плодов, перепачкавшись в липком соке и изрядно подняв себе настроение. Светило солнышко, пели птички, и Алрине, глядя на то, как губы любимого впиваются в сочную мякоть, вдруг нестерпимо захотелось оказаться на её месте. Что она и сделала, прильнув к нему в поцелуе. Он был долгим, жарким и сладким, ещё больше подогрев её страсть.
— Я хочу тебя, — сказала она севшим голосом.
Бровь Клареда приподнялась в лёгком недоумении и он огляделся по сторонам — обстановка явно казалась нему неподходящей. Тогда девушка взялась за одну из пряжек его пояса и настойчиво добавила:
— Прямо сейчас. По-быстрому. Не раздеваясь.
И тогда в глазах Клареда вспыхнул ответный огонь. Неожиданный для него самого. Где-то в глубине ума шевельнулась опаска о том, что это повадки Зверя, которого он вовсе не хотел спускать на любимую, но её рука, жадно проехавшаяся от пояса в промежность, смела все резонные соображения.
Оглядевшись, он не увидел подходящего ложа и прижал её к дереву в поцелуе, одновременно стаскивая кожаные штаны. Возлюбленная в это время делала то же самое с его. Ими овладело какое-то лихорадочное возбуждение, и как только нужные места освободились, он развернул её лицом к стволу, подбил колени и, опустившись сам, втиснулся в пылающую промежность в единственной возможной со спущенными штанами позе.