Санат тогда ещё приложил палец к груди Алрины — туда, где она растила своё, и на миг, наверное, показал, каков он на самом деле. В точке касания нестерпимо запекло, а в глазах будто и правда солнце полыхнуло — как настоящее, не чета её малютке. Впрочем, Хранитель заверил, что до настоящей звезды ему ещё далеко. Но с тех пор ученица поверила в чудотворную силу внутреннего светила и занималась более упорно. Не сомневалась, что он прав и теперь.
Наверняка, аура Волхва (ещё одно новое слово из тайного знания) тоже немало способствовала отсутствию в трактире крупных скандалов и драк. А также умеряла вольности подвыпивших мужчин. Но всё равно Алрине понадобился чуть ли не месяц, чтобы перестать терять нужное ощущение при малейшем прикосновении к себе посетителей, даже не заряженном особой похотью. Воспоминания о маме в итоге помогли не слишком: в образе знатной дамы была некая надменность, которая по контрасту с положением прислуги лишь провоцировала мужчин ещё больше. И только месяца через два, отбросив и гордость, и униженность девушка добилась состояния, в котором пьяные руки перестали к ней тянуться совсем.
Отчасти ей помогло, как ни странно, обновление гардероба. Алрина упросила Саната сходить к Пикердому за частью клада, чтобы пошить себе платья, сочетающие скромные ткани с непривычным и дорогим покроем, которые помогли ей почувствовать себя уверенней и лучше войти в новый образ. С одной стороны, они оставляли свободу движений на случай возможного боя, а с другой, подчёркивали фигуру, позволяя ощущать себя красивой, но при этом не открывали слишком много, чтобы излишне не соблазнять.
Да-да, она перестала чувствовать себя в платьях, как сарлук на льду. Ей даже понравилось их носить. Ведь именно в платье она могла проявить себя женщиной, а не воином, при этом храня целомудрие — мироощущение ей ранее недоступное, но которого, как оказалось, не хватало. Ведь соответственно полу она себя ощущала разве что в постели с Бреном и с Кларедом, а это другое — не для всех. Теперь же даже пьяный сапожник обращался с ней по-своему уважительно, просто любуясь, без жажды обладать.
К счастью, неприятные для кожи белила применять не пришлось, ибо Волхв каким-то образом «отводил глаза» от её шрама. Он говорил, что мог бы совсем убрать этот след старого испытания, но предвидел, что тот может ещё пригодиться. Девушка не возражала, ибо и сама предполагала нечто подобное. А когда окончательно определилась с дальнейшими планами, предположение превратилось в уверенность.
В середине зимы пришло время решать, что ей делать дальше. От этого зависели последние штрихи подготовки, которую мог дать Алрине Санат. Он достаточно объяснял ей пути судьбы, чтобы отринуть сомнения. Ведь если душа рождалась с определённой задачей, то именно её и имело смысл выполнять. Хоть Хранитель и утверждал что любой опыт полезен, даже ошибочный. Но какой смысл идти неверным путём, если в сердце уже знаешь верный?
Разумеется, после рождения, человек не помнил своих истинных задач, но зачастую это бывало к лучшему. Ведь душа вполне могла запланировать жестокие испытания и даже насильственную смерть, как выяснилось при ответах на те самые страшные вопросы ещё на горе. И от них всё равно не сбежишь, так не лучше ли встретить лицом к лицу, как врага в бою?
Определить свою стезю на словах было несложно — именно оттуда приходят какие-то необъяснимые, но могучие силы свершить задуманное, хотя оно может казаться намного сложнее других вариантов, при этом совсем не вдохновляющих. Но ведь она и раньше инстинктивно чувствовала это, не решаясь вступить на окольные, как она теперь понимала, тропы, уводящие с главной дороги. Просто у неё не было понимания, ради чего идти на риск.
Теперь же, после долгих размышлений и переваривания всего, что она узнала, у девушки не осталось сомнений, что её предназначение в том, чтобы вырвать из рук Мары либо Меч Кернуна, либо душу Клареда, а если повезёт, и то, и другое. Наилучшее же место для того, чтобы воплотить оба замысла, было рядом с Мореной в качестве её хедивега. Значит, ей предстояло всё-таки вернуться. Сделать именно то, отказавшись от чего ранее, она потеряла любимого.