Фрукты у него и свои ещё были, а платить за орехи, которые можно даром набрать в лесу, обидно. Молоко и сметана не решают вопрос с голодом, разве что сыр… Однако Клареду очень хотелось какого-нибудь мясного пирога или хотя бы кулеша, да вообще, чего угодно с мясом. Но готовой еды, здесь, похоже, не продавали.
Мальчик долго крутился по рынку, теряясь в людских водоворотах, не зная, как подступиться к тому или иному прилавку, чтобы хоть заглянуть, что там продают. А их было так много! Казалось, и за целый день не обойти. Но, в конце концов, среди базарной вони он услышал божественный запах чего-то жареного и мясного!
Нос привёл его к забавной тачке с большим зонтом и железным сундуком, которую катил между рядами самый настоящий салидорец. На нём были пресловутые широкие штаны и смешная соломенная шляпа конусом. Узкие глаза живо рыскали по сторонам, а широкий рот безостановочно коверкал слова:
— Пилозок, пилозок! Кому пилозок?
Протолкавшись к повозке в обнимку со своей сумой, Кларед достал заветный медяк и спросил:
— Сколько можно на это купить?
— О, деньга! Дьва пилозок! — быстро ответил салидорец и полез в свой сундук.
Открывался тот необычно: откидывалась только часть крышки, наполняя воздух вызывающими слюноотделение ароматами.
Торговец извлёк два странных, широких и тонких зажаренных изделия из теста, похожих на сложенный пополам большой блин, сквозь тонкую пупырчатую шкурку которого угадывались кусочки мяса. Как вдруг кто-то подбил руку Клареда, державшую медяк. Парень чудом не выпустил его.
— Так-так, что это у нас тут? Богатенький юноша? А поделись с бедными сиротами! — сказал сиплый мальчишеский голос.
Кларед обернулся, одной рукой пряча медяк в карман, а другой вцепившись в суму. Его обступили четверо немытых пареньков разного возраста: заговоривший с ним был постарше, примерно, как Гармин, а младшему, похоже, не было и семи, что, однако, не помешало ему тут же протянуть руку к карману Клареда. Тот резко дёрнулся, уворачиваясь, и рванул наутёк, чуть не перевернув повозку салидорца; однако, дело довершили беспризорники.
— Босота! Ты сито тьволись, босота?! — завопил тот.
Клареду было некогда извиняться. Он понимал, что с четырьмя пацанами, чья цель обокрасть его, не помогут сладить даже уроки дяди. По крайней мере, сохранив имущество. Ведь пока будешь драться с одним или двумя, остальные могут утащить мешок.
Этот младший был ужасно вёрткий, и пробивался сквозь людское море гораздо шустрее товарищей и самого Клареда, то и дело кидаясь ему под ноги. Он явно норовил уронить преследуемого, но парень каким-то чудом умудрялся то отпихнуть мальца, то перепрыгнуть. А в суму вцепился так, словно там была спрятана его душа.
Кларед летел напролом к кирпичной улице, проскальзывая между людей, перемахивая через прилавки, сбивая товары, уворачиваясь от рук, палок и брани торговцев. Никогда в жизни он не бегал так дерзко и отчаянно. И к краю рынка ему удалось оторваться — мальца кто-то уцепил за ухо, чтобы поквитаться за учинённый предыдущим бегуном разгром, а следующий оборванец вынырнул из людского моря с отставанием на пять шагов, когда Кларед уже стрелой летел к площади, надеясь найти спасение в «проклятом месте».
Его расчёт оправдался. Вылетев на пустынное пространство, беглец обернулся и увидел троицу стоящей на приличном расстоянии, грозя ему кулаками. Он пошёл прямо к воротам монастыря, по дороге пытаясь отдышаться. Шагов через десять обернулся, но беспризорники уже уходили, возвращались обратно на рынок.
Кларед подошёл к стражам, всё ещё тяжело дыша:
— Простите, что снова беспокою. Не вернулся ли ваш Скимитар, пока меня не было?
— Нет, раньше заката точно никак не успеет, гуляй спокойно, — ответили ему.
Парень пошёл напиться воды из колодца. Потом съел яблоко и последнюю грушу, раз уж ничего другого добыть не удалось. Посидел немного, подумал, и решил, что надо сходить в лес — поискать съестного. Всё-таки орехи и грибы посытнее яблок будут. Погода стояла насупленная — небо заволокло тучами, но вроде бы дождём пока не пахло.
К колодцу как раз подошёл хмурый мужик за водой, и пока он крутил ручку, поднимая ведро, изрядно растерявший робость Кларед спросил, можно ли выйти к воротам вдоль городской стены. Мужик посмотрел так, словно сам хотел что-то спросить, но потом передумал и, покачав головой в ответ на какие-то свои мысли, ответил: «Конечно выйдешь — знай держись стены».