Конечно, душевной близости между ними не было, как с той же Ташей, и не возникало никакого желания поделиться чем-то сокровенным, вроде неясной тоски по родителям, которых вроде и не помнишь, а тепло их объятий представляется так отчётливо и его так не хватает…
Зато иногда Морена забирала её с общих занятий и они делали небольшие вылазки в горы. Один раз даже ночью собирали какие-то редкие грибы. В другой раз дочь вождя дала подруге лизнуть молочка какого-то растения, от чего обеих девочек пару часов разбирал смех. В таких вылазках почти всегда было нечто опасное, тревожащее или просто неправильное, что Аине не особо нравилось, но всё равно это были приключения, отдушина в суровой повседневности бытовой жизни кочевников на зимовке.
По-настоящему её увлекали только занятия с Альвейд. Тренироваться было тяжело, зато когда получалось, возникало ни с чем несравнимое чувство свободы от оков собственного тела, которое послушно выполняло тот или иной кульбит. Она уже неплохо метала камушки, садилась на шпагат и ходила колесом. Правда, наставница продолжала хмуриться на все успехи девочки, но Аина решила, что у той просто мрачный нрав. Сама-то воспитанница ощущала, насколько лучше стала владеть своим телом, чем ещё недавно и чем все её товарки по детской юрте, включая тех, что повзрослей.
Вообще, кое-кого из девочек постарше тренировали другие воительницы, но в ином ключе: кого-то с ножами, кого-то с луком, кого-то врукопашную. На это каждому отводились отдельные дни, как и на занятия с разными умельцами, чтобы определить склонности. Так, Аину частенько брала в помощь Эльри, заодно показывая, как готовить те или иные снадобья. Но девочке на самом деле больше нравилось общаться с кроткой целительницей, чем вникать в тонкости её ремесла. Хотя кое-что полезное она, несомненно, запомнила.
Остальные воспитанницы в это время выполняли рутинные задания, чередуясь: та же готовка, уборка, стирка. До обеда шли активные занятия, а после него — пассивные: шитьё, вязание и тому подобное. В то же время им рассказывали об окружающем мире: растениях, животных, камнях, странах и народах. Всегда с практическим уклоном — что и как использовать, чего опасаться и всё в таком духе.
Учителями выступали те, кто больше всего знал о том или ином предмете по своему роду деятельности, но по общим вопросам чаще всего их просвещала Энилея. Похоже, эта наставница была самой образованной в Орде. Кажется, она попала сюда уже взрослой, влюбившись одного из нартов, который вскоре погиб, а она осталась, потому что дома её бы не приняли после побега.
Энилея с подачи Аины нашла в «библиотеке» больше полезных книг для расширения знаний девочек. Например по истории, хоть это и не несло никакой очевидной практической пользы, но наставница считала, что полезно «расширять кругозор». Под её лекции за осень девочки научились делать нити из поскони и пряжу из пушистых овец. Ткали умелицы постарше, а вот тёплые шапки, варежки и носки они связали себе сами.
Прошла зима, за ней весенняя распутица, и Своры снова пустились в летний путь. Аина, как и другие дети, осталась с «костяком» Орды, состоявшим из старейшин, беременных женщин, детей, некоторых представителей мирных ремёсел и относительно небольшого количества воинов, которые либо ушли на покой, либо по какой-то причине пропускали сезон. Своры отбыли на восток, север и запад, а костяк неспешно потянулся на юг, на более высокогорные луга.
Альвейд ушла вместе со Сворой, поручив Аину своей старой наставнице, пожилой женщине с плоским жёлтым лицом и очень узкими глазами, бывшей Ходячей Смертью, а ныне Мудрой Гаргузской Своры по имени Ху. Та передвигалась очень неплохо для старушки, но скакать, как молодая, конечно, не могла. Зато она научила девочку лучше распределять вес, отдавая часть нагрузки на опорный предмет, и когда детей отправляли на склоны что-нибудь собирать, той стало намного легче двигаться и забираться в такие места, куда другие не рисковали.
Иногда на Аину находила непонятная тоска и хотелось плакать по чему-то безвозвратно утерянному, хотя она не знала, по чему именно. Тогда Таша тихонько её обнимала и шептала: «Поплачь, полегчает». Если же в такой момент внимания требовала Морена, внутри почему-то закипала пока безадресная злость. Очень хотелось кого-нибудь прибить. Такие мысли пугали девочку, и она старалась сбежать ото всех под предлогом того, что ей надо тренироваться. Уходила куда-нибудь на склоны, повторяя странные упражнения на координацию, которые давала ей Ху, стараясь добиться плавности, пока в голове не оставалось ни одной мысли, а в груди никаких чувств.