— А как вы вообще… Как ты можешь со многими, с разными?
— Ты о соитиях? Всех Отступниц с младых ногтей учат воспринимать любого мужчину, как проявление бога-разрушителя, господина и супруга Смерти. И девушка не начинает служить, пока не поймает это ощущение, не начнёт распознавать общее качество в каждом из вас. После посвящения добавляется реакция, о которой я могу судить лишь со стороны. Оступающимся уже не нужно прилагать усилия, чтобы увидеть в вас бога, они начинают дрожать от желания при прикосновении любого посвящённого Смерти. И даже если бы захотели, не смогли бы ему противиться.
— Ты поэтому не прошла посвящение?
— Нет, я же была Весточкой почти до тридцати лет, а после двадцати проходить посвящение уже опасно. Хотя, я и рада. Так ощущения настоящие, мои, не наведённые… Я смотрю, ты достаточно пришёл в себя, раз снова принялся за вопросы. Тогда одевайся. Выпьем напоследок и будем прощаться.
Клед со вздохом сполз с кровати и натянул свои вещи. Абель завернулась в простыню. Он отвёл её снова на кушетку, наполнил кубки и сел рядом.
— Ну что, выпьем за твой мужской путь? — со смешком предложила женщина. — Обещай, что не станешь затворником! Такие таланты надо применять!
— Обещаю, — усмехнулся и Клед.
Они медленно выпили.
— Я могу прийти к тебе снова? — спросил парень. И уточнил: — Сюда, в спальню.
— Если и так, то ещё не скоро. Правила не зря запрещают нам часто встречаться. Иначе ты привяжешься. А тебе это не нужно, поверь. Осчастливишь пока других девушек. Потом тебе, может, и самому не захочется больше приходить к такой старухе.
— Ну что ты! — возмутился Клед. — Ты очень красивая. И добрая. Я тебе так благодарен… Если не по любви, думаю, это лучшее, что могло со мной случиться.
Абель расплылась в умилённой улыбке.
— Тебе спасибо, что вернул мне веру в род мужской. Поцелуй меня на прощание и ступай.
Юноша отставил оба кубка на стол, обнял за плечи ставшую всего за пару часов такой близкой женщину, и обменялся с ней долгим нежным поцелуем.
— Возьми с собой фруктов, — сказала она на прощание. — Уже поздно, а тебе ещё захочется поесть.
Клед взял два яблока и гроздь винограда, без труда нашёл выход, чуть не забыв куртку. Снова столкнулся глазами с плотоядной старушкой, теперь лучше понимая её выражение лица. Хотя, он ведь пока не был посвящённым… Да Смерть их всех разберёт. Думать совсем не хотелось.
Он вышел на улицу, подышал ночным воздухом, в котором уже чувствовалось дыхание ранней осени, с удовольствием поглощая виноград. Все ощущения обострились. Хотелось на волю. Скакать куда-нибудь без оглядки, быть самому себе хозяином… Может быть, он и последует совету Абель. Но пока рано загадывать.
Вернувшись в барак, Клед отключился, едва коснувшись головой подушки. Блаженное состояние продлилось у него и весь следующий день, несмотря на боль в паху при движении. Но чувствовалось, что она поверхностная, и скоро пройдёт. Тело совершенно не хотело шевелиться, лёжа ему было слишком хорошо. Пойти на тренировочную площадку даже в голову не пришло. Парень едва заставил себя выстирать повседневную форму после обеда, а пришить пластинки, выданные кузнецом на этой неделе для непробивайки, и вовсе не смог — оставил на следующую. Товарищи посмеивались над его неконтролируемой улыбкой во время трапез в столовой. Но ему было плевать.
Похоже, Ларис был прав, и в сверхурочные тренировки Клед просто вкладывал излишек сил. Однако потратить его вот так, с женщиной было значительно приятней! Парень стал более сосредоточенно тренироваться, когда положено, а в день отдыха исправно посещать дом утех.
Он старался выложиться по полной с каждой новой Оступившейся — даже не ради неё, а ради какого-то иного самовыражения, чем в бою. Стремился тоже увидеть в них проявление богини, правда, навряд ли той, которой они все служили. Скорее он искал ту же мягкую, податливую, но упругую и живую отзывчивость, которая так тронула его в первый раз. И чаще всего находил или умудрялся вызвать, наслаждаясь этой властью не менее, чем телесной сладостью. А может, даже больше, ибо в редких случаях, когда не удавалось достучаться, порой не мог довести себя до разрядки.
Клед не хвастался перед товарищами, но некоторые вскоре заметили, что многие девушки стали с ним особо приветливы. Пара-тройка самых задиристых, которые любили хвастаться своими «победами» на этом поприще, пытались его подначивать. Парень старался не реагировать. Мало чести в том, чтобы быть властелином женских охов. Намного больше он гордился, одерживая верх в бою.
Однако, когда самый злостный «петушок» дошёл до личных оскорблений, пришлось вызвать его на поединок — официальный, с судейством из Кинжалов. Победил легко, хотя не быстро — наказал противника ударами по болевым точкам, чтобы он ещё пару дней вспоминал.