В чём занятия с Бреном однозначно пошли девушке на пользу, так это в управлении собственной злостью. Она была от природы довольно вспыльчивой. Обычных сверстников её вспышки гнева иногда даже пугали, некоторые обзывали её «бешеной» и предпочитали не связываться. С одной стороны, Аина хотела, чтобы её боялись, но такой испуг, когда она сама собой не управляла, не давал ощущения власти над ситуацией.
Для Морены же любое возмущение служило поводом поиздеваться и довести до белого каления. Её искусство в этом деле не знало ни равных, ни пощады. Так что, став её помощницей, Аина довольно быстро научилась держать свои реакции при себе. Только потом частенько приходилось выпускать пар, лупя беззащитные деревья на горных склонах. А вот к необходимости контролировать себя с другими девушка пришла совсем по другой причине в одной, казалось бы, заурядной ситуации.
Заигрывания между мальчиками и девочками начинались ещё задолго до возраста взросления. Сначала первые дёргали вторых за одежду или за волосы — у кого они были. Аина всегда стриглась коротко, по обычаю воительниц. Зачем давать лишнюю возможность причинить себе боль? А захват за одежду можно использовать и к своей выгоде.
Потом, когда формы девчонок округлились, подросшие мальчишки стали позволять себе более неприличные действия, подсмотренные у взрослых: то по заднице шлёпнут, то за талию обнимут, то вообще ухватят за грудь. На последнее их особенно соблазнял выдающийся по местным меркам бюст Аины, который однажды принялся расти, как на дрожжах.
Налившиеся перси поначалу изрядно стесняли девушку. И даже не грубым прозвищем «Сиськи!», которое частенько неслось ей вслед. Столько внимания от мальчиков она никогда не получала, так что справедливо сочла пышную грудь скорее достоинством, чем недостатком. К сожалению, на тренировках это достоинство серьёзно мешало, болтаясь туда-сюда.
Сперва она приматывала природное богатство к телу по рецепту одной из взрослых мастериц. Но, при существенно превосходящих советчицу объёмах, это было довольно некрасиво, крайне неудобно и, к тому же, неприятно. Во-первых, фигура стала похожа на бочонок, во-вторых, ткань толком не держалась, а в-третьих, тело в складках кожи прело.
Вскоре Аина нашла в одной восточной книге из «библиотеки» Морены поддерживающую конструкцию из наряда женщин лёгкого поведения и соорудила некое подобие в качестве исподнего, сшив между собой несколько полос ткани. Стало намного удобнее и красивее, но и внимания больше привлекало.
Это девушку не слишком беспокоило, поскольку обычно она вполне успешно уворачивалась от загребущих рук подрастающих юнцов. Но однажды недоглядела, и некий рыжий нарт ухватил её за самую мягкую часть тела. Аина так разозлилась, что бежала за шутником полстойбища, а когда он огибал угол загона, почти нагнала и зарядила ногой в голову. К счастью, парень в этот момент поскользнулся на траве и чуть не упал, так что удар немного не достиг цели. Он удержался за жердь и побежал дальше, а девушка остановилась от осознания, что чуть не натворила. На виске у обидчика вспухла смачная полоса от её чувяка: ещё буквально полвершка — и шалость могла стоить ему жизни…
С тех пор Аина серьёзно озадачилась вопросом самоконтроля. Многие упражнения из тех, что давала ей Ху, глубоко умиротворяли. Но для этого нужно было надолго уединиться в тихом месте. А такая возможность была не всегда. И это спокойствие, ради которого девочка отчасти так любила уходить в горы, не держалось при взаимодействии с другими. Если уж её кто-то задевал, то всю уравновешенность как ураганом сносило.
Зато более грубые приёмы Брена действовали быстрее, хоть и были также основаны на дыхании. Но если Ху советовала погружаться в себя, плавно замедляя ритм, то Брен предлагал глубокий сильный вдох, задержку, такой же мощный выдох и опять задержку, которые усмиряли бурю внутри уже буквально через пять повторений.
А ещё он учил в поединке представлять, что на лице сплошная маска из тех, что носили южные шаманы. Девочка видела рисунки в книгах, так что долго объяснять не пришлось. Смысл был в том, чтобы скрыть от противника свои реакции, не давая воспользоваться ими. Оказалось, что при этом чувства тоже как бы застывали. То есть внешняя невозмутимость помогала добиться внутренней.