Девушка лишь кивнула. Парень вдруг вспомнил, что Нинэ немая. Смутился, покраснел.
— Прости, я забыл. Знаю, тебя зовут Нинэ.
Он протянул левую руку, чтобы прикоснуться, но Нинэ испуганно отдёрнулась и сжалась.
— Извини, — раздосадованно выпалил парень. — Я не хотел тебя обидеть. Я знаю, что ты неприкосновенна. Только не думал, что так буквально. Просто ты так замечательно играешь, что я хотел… — он осёкся, понимая, что слова «узнать тебя поближе» в этом доме могут быть истолкованы неверно.
Клед сидел и молча смотрел на неё, вздыхая. Он расстроился, что всё вышло так ужасно. И при этом ощущал какой-то слабый приятный аромат, идущий от девушки. Похожий на цветы, такой свежий по контрасту с тяжёлым мускусным запахом, источаемым свечами.
Спустя минуту Нинэ подняла на него свои небесно-голубые глаза, и в них не было ни злости, ни страха — только осторожное любопытство. Сначала, встретившись с Кледом взглядом, девушка сразу потупилась, но немного погодя осмелела и тоже принялась его разглядывать. Парень осторожно улыбнулся и показал открытые ладони, как бы заверяя, что больше не попытается к ней прикасаться. А потом потерялся в её глазах, как в летних небесах. Оказалось, что взглядом можно разговаривать. Конечно, ничего конкретного сказано не было, но у него осталось чувство, что они пообщались и всё-таки немного сблизились. По крайней мере, Весточка поняла, что его не стоит бояться, а он — что её душа такая же светлая, как облик.
Когда мелодия закончилась, воины одобрительно захлопали по коленям, и кто-то из них попросил спеть старую песню «Чёрный клинок». Абель дождалась позволения от хозяйки и заиграла тревожную мелодию. Нинэ снова съёжилась, как будто от боли. Клед протянул руку, чтобы утешить её прикосновением, но вовремя вспомнил, что лучше этого не делать. Однако девушка, немного помедлив, сама подвинула ему прохладную ладошку. Парень осторожно сжал её пальчики и подвинулся чуть ближе, чтобы удобней было держать. Сердце его внезапно застучало, как бешеное.
Пела Абель ещё более приятным голосом, чем говорила. Глубоким и звучным, пропитанным сладостью, которая обволакивала сердце, контрастируя с печальными словами. Парень не понимал, почему Нинэ так реагирует. Песня повествовала о клинках, выкованных из брошенного богами оземь камня, которые «отсекали душу от тела» и «сметали бесов в реку смерти» в руках достойного Кинжала Смерти. Тот однажды повстречал ведьму, между ними вспыхнули чувства, но потом его послали покарать чародейку, помогавшую врагу, и они убили друг друга.
На лице у Нинэ было написано страдание, словно речь шла о ней или её близком родственнике. Клед легонько сжимал её нежные пальчики, стараясь забрать эту боль, и девушка внезапно ответила, глубже обхватив его ладонь. Потом посмотрела в глаза, и во взгляде её мелькнуло что-то такое, от чего парень испытал решимость защищать её от всего на свете. Он смотрел и не мог насмотреться в эту чуткую душу. Сердце его таяло и в голове возникала необычная лёгкость.
В действительность Кледа вернул дружный возглас воинов «Прах к праху!» и стук друг о друга кубков — они поминали героя песни. Музыка закончилась, и Абель отложила лютню, словно чувствуя, что Жани кивком показывала Нинэ вернуться на место. Девушка с извиняющейся улыбкой высвободила руку и вернулась к инструменту, заведя ненавязчивый мотив, чтобы разрядить обстановку.
— Понравилась песня? — спросила Абель, возобновляя массаж. Клед кивнул. — Это я написала лет десять назад. Мне тогда приснился необычно яркий сон с таким сюжетом. Примерно, конечно. Любовь я добавила для красоты.
Парень ошарашенно смотрел на старую Весточку, забыв, что та не видит его лица. Когда до него дошла оплошность, он спросил:
— Ты пишешь песни и видишь вещие сны?
Абель тихонько рассмеялась своим приятным смехом, легонько похлопав Кледа по руке, которую всё ещё держала, согревая.
— С чего ты решил, что они вещие? Но да, пишу. Раньше я их частенько пела. Но потом Жани решила, что это чересчур отвлекает воинов от цели визита. Сбивает настой. Только при старичках иногда позволяет исполнять их.
— А почему Нинэ так болезненно реагирует эту песню?
— До сих пор? — нахмурилась Абель. — Я понятия не имела. Когда она услышала её впервые, то на другой день пришла ко мне в слезах. Я пыталась выяснить, что её так расстроило, но, сам понимаешь, слепой и немой трудно найти общий язык, — она иронично усмехнулась. — Я так поняла, что ей приснилось, будто всё это приключилось с ней самой. Она что-то от меня хотела, и я рассказала, что видела сон, пусть страшный, но не такой трагичный. Думала, что проблема решена. А оно вон как…