Честити и леди Рэйвенвуд присоединились к обществу пожилых дам, которые, уютно расположившись в мягких креслах, не спускали глаз со своих юных дочерей, скользящих в танце по залу. Старая леди тут же вступила в дискуссию с леди Питершэм и двумя другими матронами по поводу того, что будут подавать к ужину.
Стараясь не привлекать к себе внимания. Честити притворилась, что внимательно слушает их беседу, а на самом деле следила за Алексом. Он стоял к ней спиной и внимательно смотрел на танцующих. Может быть, он ищет ее? Конечно, нет, мысленно одернула она себя. Без сомнения, он высматривает графиню. И в кармане у него наверняка лежит то самое украшение.
Вспомнив о графине, Честити обратила внимание, что ее нигде не видно. В это было трудно поверить, ведь без ее участия не обходился ни один бал, с тех пор, как француженка прибыла в Фолкстоун прошлым летом.
Неужели Алекс с ней поссорился?
Честити по-прежнему оставалась вне поля зрения, находясь в обществе пожилых матрон. Только два человека соизволили заметить ее присутствие — это те самые молодые дамы, которым так не понравился успех Честити на балу у нее дома. На этот раз они решили подойти и поговорить с ней, обе рука об руку со своими кавалерами. Пусть позавидует.
Честити с улыбкой наблюдала за их приближением. Их поведение лишь смешило ее. Она сама сделала свой выбор, решив не привлекать ничьего внимания и оставаться в тени. Кроме того, Честити посетила так много балов, где только и делала, что двигала ногами под музыку, что подобные попытки продемонстрировать перед ней свое превосходство совершенно не волновали ее.
Неожиданно перед ней предстал отец. Галантно поклонившись, он с улыбкой предложил Честити составить ему пару.
— С удовольствием, папа.
— Я бы хотел сказать тебе, как ты сегодня красива, моя дорогая. Почаще носи зеленое: оно очень идет тебе.
— Благодарю, папа, — ответила она, невольно краснея. Он всегда считал ее красивой, она это знала, и тем не менее так приятно услышать об этом еще раз.
— Ты сегодня танцевала с Алексом? — спросил отец, чувствуя ее напряжение. Следующее па танца развело их. Честити заставила себя улыбнуться, взяв за руку следующего партнера и делая реверанс. Вернувшись к отцу, она сделала вид, что не слышала вопроса, но он повторил его:
— Итак, ты танцевала с Алексом?
— Нет.
— Разве он не приглашал тебя? Я знаю, Алекс искал тебя повсюду.
— Не думаю, папа. Я сидела на том месте, где ты меня нашел, и не пыталась спрятаться, — ответила Честити резко.
Ее отец улыбнулся и покачал головой.
— Тебе не следовало бы меня обманывать.
— Если кто и обма… — Движения танца снова развели их, не дав Честити договорить. Она не хотела продолжать обсуждение этого вопроса: очевидно, отец просто подтрунивал над ней.
Лорд Хартфорд, по-видимому, тоже решил оставить эту тему и поинтересовался у Честити, закончила ли она свои рождественские покупки.
— Да, но я еще не закончила подарок для Синсирити, я вяжу ей ридикюль.
— А как насчет меня? Что ты мне приготовила? — спросил он, улыбаясь, как маленький мальчик.
— А вот и не скажу, — ответила она со смехом. Они вспомнили те времена, когда Честити была маленькой девочкой и, услышав от отца этот вопрос, сразу же, не подумав, выбалтывала свой секрет. А затем, поняв свою ошибку, заливалась горькими слезами.
Перестав смеяться, лорд Хартфорд крепко сжал ее руку и произнес:
— Не будь слишком резкой с Алексом. Он чудесный молодой человек.
Обида вспыхнула в глазах Честити, она потрясенно взглянула на отца и резко остановилась. Среди танцующих произошло легкое замешательство, партнеры отдавили друг другу ноги и перепутали фигуры танца.
— Я не согласна с твоим определением «чудесный», папа, если ты употребляешь это слово по отношению к Алексу. — С этими словами она вышла из зала с гордо поднятой головой. Честити нашла комнату для дам и спряталась в ней, все еще дрожа от обиды.
Что имел в виду ее отец? Она считала его суждения безошибочными, мнение отца всегда было для Честити бесспорным, а он, оказывается, самый обыкновенный человек, с присущими людям слабостями!
— Ты видела ее? — прошептала Транквилити, войдя в комнату.
Из-за своей ширмы Честити слышала хихиканье Синсирити:
— Только лишь секунду. А затем я взглянула на маму. Она прямо-таки потемнела от злости.
— Старшая сестра, и сделала такое! — весело щебетала Транквилити. — Только представьте себе, оставила папу одного посреди зала!