Вытащил карты из упаковки, перетасовал и снова убрал в коробочку. Долго разглядывал фиолетовый жетон, поворачивая то одной, то другой стороной.
— Как его звали, этого типа из Долины Смерти?
— Он не успел сказать.
— Как он выглядел?
— Лет около пятидесяти. Вес, я бы сказал, примерно шестьдесят пять килограммов.
— А при чем здесь Ник?
— Ник?
— Ты всех в городе расспрашиваешь про какого-то парня по имени Ник.
— Так он только это имя и назвал. Дал мне карты и жетон и велел послать это Нику в Лас-Вегас. Он пытался произнести фамилию, но не смог.
Маллиган поморщился в задумчивости.
— Как-то он никого из знакомых мне не напоминает, Джонни, — во всяком случае, по твоему описанию. А Ников я здесь могу насчитать по меньшей мере двадцать. Ты… обыскал его?
— Да. Больше при нем ничего не было, только карты и жетон. Разве что вот эти спички…
Он перебросил Маллигану коробок со спичками.
Маллиган посмотрел и кивнул:
— Так вот почему ты хотел остановиться именно здесь. — Он вернул все вещи Джонни. — А все-таки почему?
— Того человека в Долине Смерти кто-то застрелил.
— Но ведь ты не полицейский. Или?..
— Я книготорговец. А Сэм Крэгг…
Кровать Сэма заскрипела, и он вдруг сел:
— Да? — Моргая, Сэм принялся осматриваться.
— Привет, Сэм, — сказал Маллиган.
— Боже, еще ночь! — воскликнул Сэм и вдруг застонал: — Ты успел проиграть все наши денежки, Джонни?..
— Я их не проиграл.
— Нет? А ну, покажи.
Джонни вытащил из кармана пачку:
— Вот, смотри, все тут. — И затем кивнул в сторону комода: — А вон там еще несколько желтых жетончиков.
Сэм Крэгг вскочил, метнулся через всю комнату и сгреб пригоршню жетонов.
— Они что, по пять долларов, Джонни?
— По двадцать пять…
— Священные коровы, да тут же, наверное, целая сотня. Это будет…
— Около двух с половиной тысяч.
У Сэма отвисла челюсть.
— Ты хочешь сказать, что вместе с тем, что мы выиграли в городе, у нас получается четыре с половиной тысячи…
— Плюс еще десять тысяч, — добавил Маллиган. — И все — на один-единственный доллар…
Джонни широко улыбнулся и приглашающе указал на жетоны:
— Возьмите свою долю, Маллиган.
Тот покачал головой:
— На что они мне?
— Шутите? — ахнул Сэм.
Маллиган криво улыбнулся:
— Объясни ему, Джонни.
Он двинулся к двери.
— Нужно пойти поглядеть, что да как. Еще увидимся…
Маллиган вышел. Сэм бросился к Джонни:
— Мы с тобой — богачи, Джонни, богачи!..
— Это все семечки.
Сэм запихнул в карман горсть желтых фишек.
— Верно говоришь. Мы дойдем до ста кусков…
— Уже забыл, как ты уговаривал меня остановиться на тысяче восьмистах?
— Я?! — Сэм радостно потер громадные ручищи. — Я шикарно выспался, чувствую себя на миллион долларов. Пошли развлекаться. — Он ткнул Джонни пальцем в грудь. — Та блондиночка, Джонни. Она тебе понравилась. Может, у нее и подружка есть?
— У нее муж есть, — сказал Джонни. — И он явился сюда.
— Что? А я думал, она разводится.
— Она — да, но вот он, кажется, стремится достичь консенсуса.
— Кон… Консен… Это еще что такое?
— Помириться с ней хочет.
— Раньше надо было мириться. А сейчас она приехала сюда, потому что желает развестись. Ты же не отступишься из-за такой ерунды?
Джонни осторожно потрогал синяк под глазом:
— Мы с ним немного поспорили на эту тему. Я проиграл в споре…
— Он тебе врезал?
— Я его ударил. Потом он меня.
В горле у Сэма что-то заклокотало.
— Если он все еще здесь, покажешь мне его.
— Именно это я и собираюсь сделать, Сэм.
Джонни начал раздеваться. Вешая пиджак на спинку стула, он задел карман, где лежало что-то тяжелое, и вспомнил колоду карт, которую получил от человека из Долины Смерти. Джонни достал карты, развернул веером и принялся рассматривать обратную сторону.
Сэм внимательно следил за его действиями:
— Крапленые?
— Если и так, я ничего не вижу.
— Кажется, иногда их помечают еще на фабрике?
— Да, но тогда различия закладываются в рисунок рубашки, а я могу поклясться, что тут все рубашки одинаковые. — Джонни устало вздохнул. — Ты знаешь, в блэк-джеке достаточно просто отличать низшие карты от высших. — Джонни покачал головой. — Но здесь это не сработает, потому что в здешнем казино правило: банкомет прикупает к шестнадцати или меньше и останавливается на семнадцати. Всегда. Для них нет никакой разницы, знают они, что у тебя на руках, или нет.