За другими столами сидели пассажиры, либо совсем не знающие друг друга, либо познакомившиеся за два часа полета. Разговор у них шел вяло, и не мудрено, что к оживленной беседе Павлова и Бахметьева многие прислушивались.
Они выпили бутылку шампанского, выяснили, что летят на одном самолете, только Павлов сидит в хвостовой части, а Бахметьев впереди.
– Куда же вы теперь, Борис Михайлович?
– Опять в Иркутск. Только теперь без заезда в Погорюй. А знаете, Александр Александрович, ваш Погорюй, ваши десятиклассники и то трагическое событие, которое разразилось в моем присутствии, остались у меня в памяти на всю жизнь.
Павлов достал деревянный портсигар китайской работы, раскрыл его, поставил на резные ножки. Оба закурили.
– А вы по-прежнему в одиночестве? – спросил Павлов.
– По-прежнему один. Та женщина, о которой я рассказывал вам, ко мне не вернулась… Любовь, долг, честь в данном случае оказались несовместимыми… У нее семья. Мы опоздали соединить свои пути. Опоздали на целых двадцать лет.
Александр Александрович поднял недопитый бокал, поднес к глазам, прищурившись, посмотрел на золотистое вино.
Павлов промолчал, с уважением взглянул на Александра Александровича.
– Ну, расскажите же мне о Погорюе, о ваших учениках.
Александр Александрович встрепенулся, оторвался от грустных воспоминаний.
– Так вот, птенцы оперились, научились летать и покинули гнездо, – сказал он. – Вы помните Стешу Листкову, ту девушку, которая любила Сашу Коновалова? Она осталась в Погорюе, работает лаборанткой на инкубаторной станции. Она расцвела, превратилась в настоящую красавицу. Не один погорюйский парень с гармошкой и задушевной песней проходит вечерами мимо дома Листковых. Но Стеша никому не дарит своего внимания. Пока еще не встретила она ни одного парня, равного Саше Коновалову. А он, видимо, так и останется для нее на всю жизнь мерилом человеческих достоинств.
Стеша стала дружнее с мачехой. Вы помните ее? Людмила Николаевна очень переменилась с тех пор. Глубоко тронули ее Сашина смерть и горе Стеши.
Прасковья Семеновна Коновалова сына своего пережила всего лишь на четыре месяца. Врачи не могли определить ее заболевания. Умерла она дома, на Стешиных руках. В народе же болезнь эту так называют: «Не пережила сына». Так оно, наверное, и было.
Миша Домбаев, окончив школу, поступил в Иркутский университет, на историко-филологический факультет, и с первого же года проявил незаурядные способности. Говорят, пишет приключенческий роман о полете в Солнечную систему Северной звезды и бабка Саламатиха активно помогает внуку.
Сережа Петров – тот увлекался конями, два года проработал на коневодческой ферме. Сейчас он в армии.
На военную же службу, во флот, взяли Митяя Звонкова, нашего богатыря. По Погорюю из рук в руки ходила его фотография. На белом листе с якорями по углам, в темном овале бравый моряк в тельняшке и бескозырке. Внизу подпись: «Тихоокеанский флот».
Наверное, запомнился вам и Никита Воронов, рассудительный, хозяйственный мужичок. Он мечтал быть председателем колхоза. Думаю, что со временем мечту свою осуществит, а сейчас он один из лучших бригадиров в нашем колхозе.
Зина Зайцева по окончании школы пыталась поступить на охотоведческий факультет, но не попала. Она погрустила, поотчаивалась и пошла работать в охотничью колхозную бригаду.
Через год наша Зина стала лучшим охотником района, а еще через два года о ней заговорили по всей Сибири. Даже бывалые охотники приезжают в Погорюй взглянуть на удивительную девушку. Парни подкарауливают ее, когда она приходит из тайги, обвешанная дорогими зверьками. Исколесит подчас по лесу сотни километров, как таежный ведун, – ни разу с пути не собьется. Зина – завсегдатай стрелковых соревнований. Бывала и в Москве. Первое место по стрельбе занято ею прочно. Взглянет вдаль острыми маленькими глазами, прищурится, спустит курок. Бах! И ляжет пуля, как заколдованная, миллиметр в миллиметр, куда нужно… Вот, кажется, обо всех рассказал вам. Почти час мучаю… – Александр Александрович взглянул на часы.
– Нет, не обо всех, – усмехнулся Павлов, – забыли Пипина Короткого.
– Совершенно верно! – горячо отозвался Александр Александрович. – А его судьба особенно интересна. Представьте, что смерть Саши Коновалова повернула его жизнь на другой путь. Ну, конечно, и возраст имел значение.
Кончился его срок пребывания в детской колонии, и поздней осенью прямо оттуда, с мешком за плечами, с письмом от начальника колонии директору завода, он пошел пешком в город, минуя Погорюй.