Я склонился к папиному уху и заверил отца, что явился в учительскую именно к нему. Сообщил Виктору Егоровичу, что тот позабыл вчера в квартире Нади Ивановой свой бордовый галстук (щёки Солнцева тут же приобрели цвет забытого аксессуара). А ещё ошарашил отца известием: «Мама согласна». На что «согласилась» Надежда Сергеевна, я не уточнил: это и не понадобилось, потому что Виктор Егорович меня понял — он засиял, будто ребёнок, получивший от Деда Мороза долгожданный подарок. А я… словно невзначай задел рукой классный журнал — сбросил его на пол, за спину осчастливленному моим сообщением Виктору Солнцеву. Тот среагировал на хлопок падения. А я с ловкостью фокусника сцапал со стола газетный свёрток, спрятал его под куртку.
— Ну-ка немедленно положи на место! — взревел в учительской голос учительницы математики.
Я увидел повёрнутое в мою сторону лицо математички.
Женщина оставила в покое портфель, хмурила брови, сверлила меня разгневанным взглядом.
— Верни на место то, что взял! — повторила она. — Немедленно!
«Твою ж… налево, об стену и с разворота!» — прозвучал у меня в голове рассерженный голос «дяди Юры».
Я рукой прижал к животу спрятанный под школьной курткой газетный свёрток и рванул к выходу из учительской — ещё до того, как Виктор Егорович поднял с пола классный журнал.
Глава 18
Меня и математичку разделяли около двух метров пространства… и старый массивный стол. Я сразу понял: у женщины нет шансов преградить мне путь (с учётом внушительного объема её талии и её не подходящей для побед на гимнастических соревнованиях весовой категории). Прочие учителя лишь повернули головы в мою сторону, среагировав на крики коллеги. Но я не оставил им времени, чтобы разобраться в случившемся и помешать мне сбежать. До двери я добрался быстрым шагом, под прицелом глаз учительницы математики (метавших воображаемые молнии), подгоняемый её окриками. Переступил порог и не экономя силы, хлопнул дверью. И лишь потом побежал: прижал к рубашке под курткой свёрток с ножом и помчался на улицу — выложенная в шахматном порядке чёрно-белая плитка пола замелькала у меня под ногами.
Дальнейший план придумывал на бегу. Я проскочил под окнами классов, пересёк площадку для торжественных мероприятий, пробежался по газону (проложил просеку в нескошенной траве), перепрыгнул через невысокую металлическую ограду и скрылся от возможных преследователей за школьной теплицей — всполошил притаившихся там с сигаретами в руках школьников. Сбавил темп — перешёл на шаг. Прошёлся к кустам шиповника, на ходу восстанавливая дыхание и прислушиваясь: нет ли за мной погони. Но среди видевших меня в учительской педагогов желающих бегать по школьному двору, похоже, не нашлось. Или же те не решились тягаться со мной в скорости. Я постучал ногами, стряхивая прилипшие к обуви травинки. Подавил желание пойти домой. Обогнул школу по дуге, свернул к младшему корпусу.
Младший корпус школы пробудил во мне не самые приятные воспоминания. Я смутно представлял, каково было здесь учиться Мише Иванову, и допускал, что он тоже недолюбливал это место. А вот в моих воспоминаниях этот корпус, наводнённый школьниками с октябрятскими значками на груди, походил на филиал ада. Здесь я провёл едва ли не самый ужасный отрезок своей жизни, который начался именно в этот день: двадцать четвёртого сентября тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года. И я не желал бы кому-либо пережить такой же — в том числе и первокласснику Паше Солнцеву. Сновавшие по коридору школьники провожали меня удивлёнными и любопытными взглядами: пионеры в этом корпусе обычно появлялись лишь после двадцать второго апреля — осенью дети в красных галстуках сюда редко захаживали.
Я сжал в руке газетный свёрток (по-прежнему не вынимал руку из-под куртки), напустил на себя горделивый и деловой вид — именно с таким видом обычно прохаживались новоиспечённые пионеры мимо завистливо посматривавших на их красные косынки октябрят. Уверенным шагом пересёк заполненный шумными детьми коридор. Я плохо представлял, в каком кабинете занимался класс Вовчика: раньше не интересовался этим вопросом. Замедлил ход рядом с ведущей на второй этаж лестницей. Вспомнил, где когда-то учился я (и где наверняка сейчас занимался Павлик Солнцев). Подумал было отыскать рыжего мальчишку через Пашу. Но решил не впутывать того в свои сегодняшние приключения. Я тормознул наудачу первого же встречного октябрёнка, поинтересовался: не видел ли тот Вову Сомова.