— И ты всерьёз думаешь, что я его принесу? Десятилетнему пацану?
Иван Сомов хмыкнул.
Но я чувствовал, что ему не до смеха.
— Принесёшь. Ну, а что ещё тебе остаётся?
— Уши тебе надрать — вот что!
Я покачал головой, хотя и понимал, что Иван этот мой жест не увидит. Нашёл на стене взглядом мамину фотографию. Подумал вдруг, что мама внешне очень походила на Надежду Сергеевну: похожий разрез глаз, тот же овал лица…
— Вот потому я и написал свой рассказ, — сказал я. — Чтобы ты поменьше размышлял. Уши мне надрать несложно. Вот только в таком случае ты будешь много лет подряд ездить в Карелию, возить своим приятелям немцам передачки.
Сомов ответил не сразу.
— Почему в Карелию? — спросил он.
Я вздохнул.
— Долго объяснять. Да и не это сейчас важно. Так что, Ваня, мы договорились?
Несколько секунд слушал звуки дыхания в динамике трубки.
— Оружие мне понадобится примерно на неделю, — сказал я. — Потом я тебе его верну в целости и сохранности. Если не возникнет непредвиденных ситуаций.
Сомов спросил:
— И патроны? Их тоже вернёшь? Все?
— Скорее всего, — ответил я.
Ощупывал подушечками пальцев столешницу: вмятины, царапины. Вспомнил вдруг, что рисовал рисунок для мамы именно на этом столе. Забрызгал его тогда красками и залил водой…
— Может, тебе нужен ещё автомат Калашникова и гранатомёт? — сказал парень.
— Никто не услышит, как он поёт по утрам, одеваясь: «Что наша жизнь? Игра!» — услышал я слова Вовчика.
— Чего молчишь? — спросил Иван Сомов.
— Автомата у вас нет, — сказал я. — А вот «Вальтер» ты мне принесёшь. Послезавтра вечером. Завтра днём я позвоню тебе: в это же время, что и сегодня. И уточню, где именно мы с тобой встретимся.
В своём пятистраничном рассказе я подробно расписал всю подготовительную работу, которую проделали Валерий и Семён Миллеры вместе со своим двоюродным братом — перед летним угоном самолёта. Братья осенью приобрели тот самый «Вальтер П38», на который я нынче положил глаз. Следствие не установило, кто им продал оружие — поэтому в своём ролике я об этом не упомянул. Зато следователи выяснили историю двух других пистолетов, что использовали советские немцы для совершения преступления. То были «самоделки» — двоюродный брат Миллеров собрал их в домашней мастерской из выточенных на Великозаводских предприятиях деталей. Парень оказался умельцем — его изделия ранили стюардессу и пассажира самолёта. Самодельные пистолеты обошлись парням едва ли не на порядок дороже, чем «Вальтер». Потому что за каждую деталь рабочим заводов немцы платили большие деньги — чтобы те не задавали вопросов.
В создании самодельных пистолетов поучаствовали больше двух десятков человек — будущие угонщики не заказывали одному мастеру больше двух-трёх деталей. Имена этих людей позже выявило следствие. Раздобыл тот список и я. Некоторых рабочих отыскал спустя много лет: взял у них интервью и вставил их рассказы в свой видеоролик (для придания ему большей документальной достоверности). Сегодня утром, стоило мне лишь порыться в памяти, как отыскал в воспоминаниях не только список имён и фамилий «невольных сообщников». Я даже припомнил лица и голоса людей. И подробности рассказов бывших рабочих о том, как они «помогали» «тем самым» знаменитым «великозаводским немцам». Всё это я отразил в своём пятистраничном докладе. Как и имена имевших охотничьи билеты граждан, что приобрели для братьев Миллеров пачки с порохом (от идеи делать гранаты парни позже отказались — при захвате самолета взрывные устройства они не использовали).
Мои пятистраничные откровения не доказывали коварные замыслы Миллеров (в записях я упомянул лишь о том, что уже случилось — без «предсказаний»). Но их хватило бы, чтоб тем замыслам помешать — они обратили бы на братьев внимание советских правоохранительных органов. Я не уверен, что Миллеры объяснили бы свои потребности в порохе. Да и детали для самодельных пистолетов тоже выглядели более чем подозрительным фактом (особенно в совокупности с прошлыми «заслугами» родителей Миллеров). Поездка в Сегежскую колонию парням за подобные деяния не светила (если её им не «придумают» «на всякий случай») — Карелией я Сомова лишь запугивал. Но моё сочинение, если дам ему ход, наверняка подпортит парням жизнь (и точно «обнулит» их приготовления к побегу из страны). В этом не сомневался даже я. И очень надеялся, что это же поймёт Сомов. Перспектива потерять «Вальтер» — ерунда в сравнении с «возможными проблемами».
Я предвидел «проблемы» от своей затеи и для себя. Но совсем иные — не те, которыми грозил великозаводским немцам. Я знал: уже летом Миллеры докажут, что не боятся крови. В салоне самолёта они без раздумий открыли стрельбу (в пока ещё не наступившем грядущем). Поэтому я опасался, что стану для парней тренировочной целью перед будущим «серьёзным» делом. Ведь в реальности оба оставшихся у меня экземпляра с «выжимками» из моего бывшего сценария о «подвигах трёх братьев немцев» лежали сейчас под матрасом на пружинах Мишиной кровати. И неизвестно, сколько они там пролежат, если Миллеры свернут мне шею. Вот только ничего умнее, чем требовать «Вальтер», для плана «Б» я не придумал. Пистолет в моём представлении был именно тем фактором, который гарантировал: при любом повороте событий Вовчика не убьют. Оружие преспокойно полежит у меня в сумке — на всякий случай. Даже если оно не «пойдёт в дело», то не задаст и ненужные вопросы.