Я переступил порог, пробежался взглядом по лицам неторопливо переодевавшихся юных спортсменов (ни у одного самбиста из «третьей» группы не нашлось сил на баловство и беготню по раздевалке — мальчишки и короткими фразами-то сейчас обменивались едва ли не через силу, будто вынужденно).
И громко сказал:
— Парни, мне нужна ваша помощь!
Глава 14
После моих слов в мужской раздевалке самбистов стихли все разговоры. Юные спортсмены замерли. Мальчишки меня услышали — повернулись в мою сторону, скрестили на моём лице взгляды. Застыл Олег Васильев (он лишь до колен натянул штаны). Лежик поднял лицо, вопросительно вскинул брови: дожидался моих пояснений. Всегда молчаливый Слава Дейнеко небрежно и неторопливо сворачивал самбовку (пока эту куртку дети называли «кимоно» — «самбовкой» она для нас станет лишь через пару лет). Я не ждал от него вопросов: Слава всегда ограничивался лишь скупыми жестами (если была возможность): кивком головы или пожиманием плеч. Обычно говорливый Эдик Ковальски сейчас выглядел обессиленным: сидел на скамейке, прижавшись спиной к шкафчикам. Он не засыпал меня сходу уточняющими вопросами — пока лишь вздыхал и потирал ушибленный во время тренировки бок.
— Парни, мне нужна ваша помощь, — повторил я.
Сунул большие пальцы за пояс — всегда так делал на соревнованиях, пока дожидался сигнала к началу поединка.
— Это мы уже поняли, — заговорил Ковальски. — Давай, Миха, выкладывай. Что случилось?
Он вновь прижал к рёбрам ладонь (во время тренировочного поединка неудачно врезался в колено Леры Кравец), скривил губы от боли. Денис Петрович осмотрел на тренировке его ушиб — заявил, что «ничего серьёзного, заживёт». Но всё же усадил Эдика на лавку до конца занятия (Ковальски этому не воспротивился).
— Эдя, ты бы заглянул в травму, — посоветовал приятелю Лежик. — Может, повезёт: получишь справку и на недельку продлишь себе каникулы.
Ковальски покачал головой, отмахнулся. И вновь потрогал ушибленное место. Я вспомнил, что в седьмом классе меня вот так же приголубил коленом по рёбрам Валера Кругликов. Тогда я пропустил из-за этого ушиба весенние городские соревнования: в двух моих рёбрах на рентгеновских снимках заметили трещины.
— Все нормально, — процедил сквозь зубы Ковальски. — До твоей свадьбы заживёт.
Стоявшие и сидевшие около шкафчиков мальчишки улыбнулись, будто услышали очень остроумную шутку (в том числе и Олег Васильев), обменялись ироничными взглядами. Но тут же вспомнили обо мне. Слава Дейнеко достал из шкафчика спортивную сумку (лишь он не отреагировал на остроту Эдика). Дёрнул головой — будто предложил мне пояснить просьбу о помощи.
— Да, — вспомнил обо мне Лежик. — Миха, так что у тебя стряслось?
Я рассказал самбистам, что у моего «хорошего друга» возникли неприятности со «шпаной»: те собрались завтра с ним «разделаться». Сказал, что узнал об этом «совершенно случайно» (не пояснил, как именно). Объявил: мне «достоверно известно», что эти «плохие парни» подстерегут «моего друга» «большой толпой». И «сведут с ним счёты» — это «совершенно точно». «Никакого честного поединка не будет», — заверил я. — «Потому что эти трусы не дерутся, как правильные пацаны: один на один — только давят массой». «Мой друг крутой парень, — сказал я. — Но он не справится в одиночку. Да и никто бы на его месте не справился, даже наш тренер». Объяснил, что только в кино один человек побеждает сразу десятерых. А завтра на «моего друга» набросится именно десяток «отморозков» («может, и больше»). Среди которых будут и «пацаны», что на три-четыре года «старше меня». «Так что там без вариантов», — сказал я.
И тут же заверил: «Но он не сбежит. Будет стоять до конца. Это точно: я его хорошо знаю». Сказал, что «шпане» завтра тоже «достанется на орехи». Но «это дело» «плохо кончится» — «к гадалке не ходить». Предположил, что только нашим избиением оно не завершится. Потому что «кое-кто» из «шпаны» грозился проткнуть моего друга «пером». Я объявил: «тот парень», что угрожал зарезать моего друга — трус и слабак, но «полный отморозок». «Он может, — сказал я. — Ударит в спину. Запросто. Если за нашими спинами никто не присмотрит». «Дело серьёзное, — добавил я. — Если „шпана“ не струсит — будет серьёзный бой». Я высказал сомнения в том, что два человека (я и мой «друг») испугают десятерых «придурков». Пожал плечами. Сообщил, что буду завтра драться вместе с «другом» «плечо к плечу»: «буду руками и зубами рвать всех, до кого дотянусь». Сказал юным самбистам, что их «плечи» нам бы в этой «схватке» тоже «пригодились».