— Ух, ты, — выдохнул я.
Держал тенниску на вытянутых руках — представлял, какой та станет после «внесения финальных штрихов».
— Здорово!
— Какая-то она… слишком взрослая получилась, — сказала Надя. — Похожая на картинку в нашем телевизоре. Я бы добавила в неё красок. Может, вышивку на ней сделаем? Самолёт или корабль? Я могу и танк сделать — видела недавно подходящий в журнале. Запросто его скопирую на белую ткань. Замечательно будет смотреться: ярко!
Я представил описанную Надеждой Сергеевной картину.
Помотал головой.
— Нет уж, не нужно танков, — сказал я. — И самолётов — тоже.
Бросил взгляд на полку с самолётиками.
— Мне уже десять лет, мама! Я не маленький. Пусть она останется белой… пока.
Надя пожала плечами.
— Как хочешь.
Она взглянула на тенниску, недовольно поджала губы.
— Правда: не нужно ни самолётов, ни кораблей, — сказал я. — Это будет уж очень по-детски. Но ты права, мама: белая выглядит слишком… простецки. Мы её обязательно украсим. Потом. Я обязательно подыщу для неё подходящий рисунок.
— Ладно, — сказала Надежда Сергеевна.
Чуть приподняла кверху лицо, повертела головой — принюхивалась.
— А чем это так вкусно пахнет? — спросила она. — Соседи рыбу жарили?
— Ну, почему, именно соседи? — сказал я.
Улыбнулся. Но похвастаться не успел.
Потому что в дверь позвонили.
— Это ещё кто? — удивилась Надя.
Я пожал плечами: гостей сегодня не ждал. Надеялся, что напомнит о себе Юрий Фёдорович Каховский. Вот только сомневался, что тот к нам явится — больше верил в его звонок по телефону, а не в дверь.
— К тебе, — сказал я.
Повесил тенниску на спинку кровати. Чуть отошёл назад (насколько позволяла тесная комната) — полюбовался на Надино изделие «издалека». Мысленно дорисовал на ней недостающую деталь. Кивнул головой, хмыкнул. Пришёл к выводу, что итоговый результат мне понравится (а главное — не только мне). Слышал, как Мишина мама открыла дверь, с кем-то заговорила (отметил нотки удивления в её голосе).
— Миша, это к тебе, — сообщила Надежда Сергеевна.
Я удивлённо вскинул брови.
Переспросил:
— Ко мне? Кто там?
— Сам посмотри, — предложила Надя.
Она стояла в дверном проёме, загораживала мне обзор.
«Каховского бы она собой не заслонила», — промелькнула у меня в голове мысль.
Надежда Сергеевна посторонилась — я удивился ещё больше: увидел в прихожей невысокого щуплого мальчишку с рыжими волосами и конопатым лицом. Тот улыбался «от уха до уха», смотрел на меня радостно, без малейшего намёка на робость или смущение во взгляде. Я пристально осмотрел мальчику с ног до головы: будто не верил своим глазам. Рассмотрел мешковатые чёрные шорты, покрытую тёмными пятнами бежевую футболку, бинтовую повязку на правом колене, грязные ногти на торчавших из сандалий длинных пальцах.
— Привет, Миха!
Парень помахал мне рукой.
— Это я — Вовчик, — сказал он. — Помнишь меня?
Я кивнул.
— Привет, Вовчик.
Понял, что зрение меня не обманывало. Хотя увиденное показалось мне странным и нереалистичным. Потому что в прихожей Надиной квартиры стоял мой бывший сосед по больничной палате.
— Я чё пришёл-то, — сказал парень. — Встретил только что девку, что приходила к тебе в больницу. Ту — с родинкой над губой. Узнал у неё, где ты живёшь. Долго её уговаривал рассказать: не признавалась, что знает твой адрес. Еле выпытал! Дура. Ну, я узнал — и… сразу к тебе. Велас у тебя в подъезде поставил. Не сопрут же, правда?
Рыжий мальчишка потёр нос кулаком (со «сбитыми костяшками»).
— Миха, я… это… давно у тебя хочу спросить, — сказал он. — Так чё, Алиса нашла свой миелофон?
«Меня Вовой только мамка называет. Все остальные: Вовчиком — даже моя училка», — вспомнил я объяснения конопатого мальчишки, полученные от него в больнице. Ещё припомнил, что мы с рыжим действительно не дочитали «Сто лет тому вперёд». Сам я не горел желанием её читать — позволил Надежде Сергеевне вернуть книгу в библиотеку. А вот для Вовчика история о путешествии девочки из будущего в Москву тысяча девятьсот семьдесят шестого года так и осталась недосказанной. Я «валялся» с высокой температурой, когда конопатого выписывали — чтение книги вслух прекратилось.
Из сбивчивого рассказа Вовчика (я вспомнил, что фамилия рыжего мальчишки — Сомов) мы с Надей узнали, что парень уже два месяца мучился от желания узнать, что же произошло с Алисой Селезнёвой «дальше». Вот только он и не думал брать книгу Булычёва в библиотеке. Вовчик и мысли не допускал о том, чтобы читать повесть самостоятельно. Он заявил, что «это было бы совсем не то», что сам он читать не любит, да и боялся принести книгу домой. Заявил, что «батя» её непременно опять «повесит в туалете» — такое уже случалось со сказками из школьной библиотеки.