Глава 24. «Такой бодрый»
Мне кажется, во мне заложена необъяснимая, никогда и никогда не уходящая, просто нейдущая тяга к морю. Я всегда плохо плавал, и, пожалуй, плаваю, а потому всегда смерть как боюсь, стоя на палубе круизного лайнера представлять, что вдруг упаду в воду. Но именно оттого, мне кажется, именно оттого, что мне снятся сны, где я вот-вот сорвусь вниз, или уже сорвался, именно оттого, что хоте бы вживую увидеть шторм, да даже и на простые волны могу глядеть часами, мне думается, что именно оттого меня всегда так тянет к морю… И именно оттого, пожалуй, и главные герои мои отправились в путешествие с первого же дня написания книги, что, будь я на их месте и притом будь я чуть-чуть смелее, я бы поступил именно так. Ребята же в этот момент попивали зеленый чай с бергамотом, и ели кашу, прекрасную амстердамскую кашу с малиной и холодными сливками. У ребят после почти двухнедельного плавания был зверский аппетит и морская походка. Знаете завтрак-этакую большую тарелку мяса и всего, который стоит уйму денег, но который, если ты съешь за раз, то не будешь оплачивать? Илья только-только съел именно такой завтрак, заказав еще и тарелку каши со сливками. Это могли бы сделать и все друзья, но из-за наличия денег (было же, должно же было быть хоть какое-то отличие в том, имеют они деньги или нет) заказали блюда поинтереснее. Кристиан, то следивший за своим питанием, то съедавший вдруг целый бутерброд, все же придерживался некоего баланса и к своей малиновой каше заказал тарелку тропических фруктов. Отти, как настоящий гурман, решил взять на завтрак что-то рыбное, и ему принесли треску, запеченную с чесноком и щедрую порцию местного омлета. Владимир чуть заскучал по родине, а потому, вспоминая своего друга и размышляя, как поживает еж, их товарищ, заказал себе немецкое блюдо: баварские колбаски с жареным хлебом и овощами. Впрочем, по манере говорить Владимир был скорее Шотландец, нежели чем уроженец Баварии. Но не будем об этом. Илья же заказал, а самое главное-и съел столь обильный завтрак не только потому, что за время путешествия заимел вдруг могучий аппетит, но еще и потому, что почти всю ночь без остановки бегал по Амстердаму, избороздив его вдоль поперек, чтобы понять: чего все-таки чувствует человек, пробежавший всю ночь не переставая, как это сделал герой его книги. Сказать пока что можно было лишь одно-человек наверняка чувствовал огромную усталость в ногах, буквально не мог ходить, а потому его Илья на пару недель отвел на второй план-сил набираться. Аппетит, впрочем, у всех членов бравой команды значительно повысился. Нахождение на свежем воздухе, целый день в движении, то на один борт палубы, то на корму, то нырять, то вахта; загар, покрывающий теперь плавно и немилосердно, но, черт возьми, довольно красиво их лица; иммунитет, безусловно повышенный после бессчетных ночей в открытом море-короче говоря, все это явно вело лишь к двум последствиям: появлению могучего богатырского аппетита и чистому, цельному прояснению мысли, что, казалось раньше, могла произойти только с Китайскими монахами в их пагодах. Нет, нет, оказывается, Норвежские, да и не только Норвежские, а и просто северные моря здесь тоже очень подошли. Так вот, четверо друзей завтракают. И завтракают они в Амстердаме. Позавтракав, они идут обратно к своей лодке. Владимир уже привычным для него жестом руки заводит мотор. Набирая скорость, проплывая, как некая лягушку, мимо блеющих вдалеке глянцевых судов, они едут на каналы. Каналы Амстердама, безусловно, вещь очень интересная и выглядят удивительно. Впрочем, как и любая другая достопримечательность в любом другом городе. Конечно, интересно проехать с тремя друзьями на борту своей лодки, прошедшей столь великое множество приключений, имея большие деньги на счету… Но это именно та грань, где измерения книжные и реальные расходятся. Вот как горбы этих верблюдов, литосферных плит, что находятся в постоянном движении. Примерно такое зрелище происходит в моей голове, когда я начинаю описывать что-то немыслимое, но очень желанное и, впрочем, в месте, где я все же когда-то был. Вам лишь следует знать, что герои испытывали довольно приятные визуальные, «вкусовые» ощущения от картины, что предстала их взору. Узкие, по обеим сторонам заснеженные, рождественские улочки, заставленные сплошь машинами, укутанные столь редким в этих местах шарфом снега. Велосипеды, казалось, с обоих берегов стремились свалиться в пасть канала. Небо было теплое, но пасмурное. Из соседнего кафе доносились ароматы кофе и пиццы. То, что испытывали ребята, можно описать примерно так: