рил, что Амстердам-это весёлый город? Ну вот, убедитесь сами. И, ладно бы, сверху, на мостике, стоял хозяин, истошно крутя руками в жанре «Мамма-миа, мой велосипед!». Но, на удивление, сверху тоже никого не было, кроме десятков тысяч сородич-таких же железных велосипедов, впрочем, поживающих очень хорошо. А потому, что хозяина не было, ребята решили забрать велосипед себе, как некий трофей. А теперь представьте себе картину: Владимир, мастер на все руки, прикрутил велосипед на две ножки, над каютой, так, чтобы колёса могли спокойно вращаться, и Кристиан сейчас, прямо посреди моря, сидел там и крутил педали, будучи, пожалуй, самым высоким обьектом в Атлантике на сотни километров вокруг. Проплывали Ла-манш. Отти и Илья готовили так любимую Ильей пасту. Во Франции двигалась этакая передвижная Неаполитанская кухня-вкушая ароматы соусов, Владимир напевал какую-то старую песню и резво правил. К концу этого дня уже условились быть в Шербуре. Приплыли поздно. Но, впрочем, успели приплыть. Шербур, конечно, был город поменьше, и вовсе не столичный, да и лодку оставили не в гавани, в какой-то одинокой бухточке, по типу Фьорда. Но ребят сейчас больше интересовала не кухня, не размеры города, и не погода за бортом, а впрочем, все сразу, но лишь с тем пониманием, что им следует везде успеть. Сейчас я попробую нагляднее объяснить, что они чувствовали. Помните, я рассказывал, как некто Илья гулял по полю? Это было одно ощущение. И совсем другое, когда сей некто забежал на неведомые вовсе поля, притом имея в своем запасе некий ограниченный срок времени. Природа вокруг настолько хороша, а рассветы и закаты столь необычны, что невольно хочется рассмотреть все эти чудеса подольше. Но лишь в том небывалом темпе, когда надо пройти десять километров, я говорю примерно, за час, а ты вдруг пробегаешь их все за полчаса, притом успевая все-все посмотреть, и будучи уверенным, что везде, вдобавок ко всему, успеешь к сроку. А когда успеваешь, уже после, в спокойной обстановке, очень дивишься: как ты успел? Примерно так же дивились сейчас ребята, сидя в обратном уже для них поезд Шербур-Париж. На часах было где-то без двадцати шесть утра, следующего дня с момента их прибытия в Шербур. А дело было вот как: погуляв по улицам той деревушки, куда, казалось, прибыли ненароком, сели на последний автобус в город, а сидя в нем-решили: Что же мы должны будем делать в провинциальном городке ночью? И тут Владимир, так кстати для сложившейся ситуации захныкал, что никогда не видел Эйфелевой башни. Зная бродячее прошлое Владимира, ребята сначала ему даже не поверили. Но узнав, что это действительно так, Илья чуть ли не с водителем автобуса, не имеющим никакого отношения к поезду, договорился о билетах на поезд до Парижа. И даже не спрашивайте меня, как. Секретов выдавать не стану. «И даже не спрашивайте меня, как. Секретов выдавать не стану.»,-произносил полушутливым, полусерьезным тоном свои реплики Илья на одной из смотровых площадок Эйфелевой башни. Дело в том, что там он встретил своих друзей, одноклассников, которые приехали в Париж на рождество. Они выглядели все довольно счастливыми, но впрочем, всем им все же чего-то не хватало. И многие люди год за годом томятся в рассоле своей жизни, пропитывая ее соками, в поиске ответа на сей вопрос. И лишь Илья знает правду. А ведь все очень просто, более того, Илья уверен, решение своей проблемы люди знают, и даже время от времени повторяют вслух. Проблема лишь в том, что это происходит время от времени. А чтобы сбылось-желательно произносить всегда. Да, я о том, что нужно мечтать и ставить цели. Делать или менять их и снова мечтать. А после снова делать. Всем, казалось бы, понятная установка. Но никто не повторяет ее всегда. А дисциплина, пожалуй, друзья, лучший друг человека. «А дисциплина, пожалуй, лучший друг человека.»,-бегло читал Илья по-французски, переходя по брусчатке к Лувру на запах каштанов, жареных зимой. И, как следует время от времени повторять теоремы по математике, чтобы не забыть, так и лишь четкое, постоянное повторение установки «мечтай и делай» приведет вас в Коста-Рику, куда я, например, сейчас, в свои шестнадцать лет мечтаю попасть. Даю вам слово, друзья, что если я попаду туда когда-нибудь, а эта книга еще не выйдет, я выпущу ее за собственные деньги и назову «Как я попал в Коста-Рику», при этом, пожалуй, я запатентую идею цель-срок-действие-получение результата. Друзья же стали искать каштаны, жареные в Париже Зимой. А я-вспоминать, как был в Париже, там же, у каштанов, с родителями. Лет, пожалуй, в тринадцать. Стоял месяц май. Мы приехали в город поездом, впрочем, как и друзья сейчас. Первое, что бросилось в глаза после выхода с вокзала- невероятное тепло, около восемнадцати градусов, и много-много туристов. И привкус какого-то сладкого дождя. Но небольшое отступление, друзья. Только что я провалил одно из своих ежедневных действий по достижению целей. И на меня нашло озарение. Конечно, не обошлось тут и без толики знаков судьбы. Ну, впрочем, так ведь оно всегда и бывает. Безусловно, кризисы, вот такие провалы, один из которых произошел и со мной, полезны. И тому, что случился кризис-лучше радоваться. Просто потому, что кризис наверняка заставит вас стать лучше, а еще потому, что почти все и всегда можно поправить. Другими словами, если ты сожалеешь о том, что сделал что-то не так, чаще всего это «полностью» все еще можно без потерь поправить. И счастье в том, что случилось это сейчас, а не через два месяца. За цикл, ограниченный целью один-два месяца, два-три кризиса-это самое оно. Можно сказать, что такие дни, лишь индикатор того, что вы на правильном пути. Ведь ничего правильное никогда не будет даваться легко. А все то, что вы нарушили, не сделали, обязательно нужно поправить, доделать в день тот же или следующий и со спокойной душой, закрасив кружочек дня, пусть хоть и другим цветом, но равносильным основному, закрыть глаза и заснуть. Ведь что такое, по сути, стресс во время кризиса? Мы объясняем его фразой по типу: «Ну вот, я снова забрал время у самого себя». На самом же деле, всегда, ставя цели, мы волей-неволей завышаем свои стандарты, а потому два-три дня, вдруг выпавшие из вашего срока в два месяца, просто физически не смогут повлиять на искомый результат. По настоящему же мы переживаем вот почему, я сейчас наглядно объясню вам это. И все дело лишь в том, что день за днем, кризис за кризисом, мы одну за другой отбираем у сидящей внутри нас обезьяны-лентяйки поблажки. Согласитесь, если вы поставили себе цель не есть конфеты на протяжении двух месяцев, то есть шестидесяти дней, и вдруг на пятый день съели одну, можно вовсе отбросить эти пять дней и начать заново. От шестидесяти не убавится. Другое дело, что, не ев конфеты первые четыре дня, вы безусловно с каждым днем повышали свой уровень мотивации, и ваш организм чувствовал примерно следующее: мотивация ему сама по себе была, как сладкая пилюля, при том при всем он понимал, что сорвись он разочек за два месяца-ничего не будет. Видите, он понимал, в отличии от вас. Грубо говоря, все это время, все эти первые четыре дня организм вовсе и не бросал есть конфеты. Просто он смаковал ту одну, которая, к его великому счастью, не заканчивалась. Безусловно, он смаковал эту конфету втайне от вас, работая как бы на два фронта. Но, как известно, все тайное когда-то становится явным. И вот, на пятый день организм решается съесть настоящую конфету, вместо той, которую вы ему представляли. Пригрели, называется, у себя гадюку. Конечно, организм попадается, вы даете ему палкой по лбу, и тогда он пускает в ход единственное оружие, которое ему доступно-стресс. А после уползает за угол залечивать свои раны, и уже оттуда, из-за угла, передохнув, начинает вас подтрунивать. Вот мол, никудышный, хотел продержаться шестьдесят дней без конфет, но не смог и четырех.А после вспоминает и мушку, которая посидела в сахаре, а после прыгнула тебе в рот. В общем, организм, после того., как вы его уличили в измене, вдет себя очень подло, стресс же, его единственное непоколебимое оружие туманом окутывает вас, и разобрать правдивые мысли от ложных, факты от выдумок, не представляется возможным. На самом же деле организм очень-очень злится, что,