Глава 27. «Собака лает-караван идёт»
Например, сейчас он, похоже, готовил пиццу на гриле под соусом «мармеладный джем». Это была обычная Итальянская пицца, ну, как обычная, там присутствовал, все же, джем из бекона. Но так, типично Итальянская. Аромат заставлял всех хотеть побыстрее попасть в Италию… Владимир частенько уходил за десятки километров туда, сюда и возвращался только к ночи. Но что это я говорю так, будто это происходит сейчас? Сейчас ребята гуляют по утреннему Лиссабону, и в эти минуты Владимир договаривается с начальником, быть может и несуществующего трамвайного депо о том, чтобы им четырем на день выдали трамвай, просто чтобы весь день ездить по маршруту. Владимир показал свои еще действующие права на вождение трамвая. Начальник, конечно, думал долго, но после, с ноткой недоумения в голосе, согласился, когда ребята оставили ему в залог ключи от четырех Порше. В общем, теперь трамвай был всецело в их руках. Первым делом Отти поднял на корму гриль и продукты, решив не перебарщивать, он наметился делать бургеры с котлетами из винограда и кураги. Ладно, переборщил, все-таки. Но было вкусно. Кристиан в углу, который образовывается меж сидений в центре трамвая постелил коврик, рассчитанный на двоих, чтобы могли соревноваться: кто больше отожмется? Илья и Владимир окрашивали трамвай снаружи в орнамент из бумаги, и пока это было похоже только на птицу-ананас. Но выглядело, скажем честно, необычно и интересно. Владимир собирался быть экскурсоводом, но не простым, не по местности, а по памяти. План был такой: кучка народа загадывала ему любую европейскую страну, а он притихал и начинал про нее рассказывать. Илья же просто договорился сам с собой записывать каждый день новые мечты, и, когда выйдет его первая книга, все их исполнить. А пока проводил пробную версию: ему всегда хотелось, став успешным, отбросить все и пожить со смирением, спокойной жизнью, работать на интересной работе, где тебя никто не знает, и предаваться самым обычным человеческим удовольствиям. Поэтому, с первым рейсом он с наслаждением, с каким еще даже не писал книгу, завел трамвай. Говоря о слове «волшебный», «счастье», я все время вспоминаю март, конец марта, когда мы с семьей на наземном метро, вечером, возвращались из торгового центра, купив у самого входа разных светящихся воздушных шариков. И вот, я помню, поезд медленной гусеницей ( но теперь я вижу в нем бабочку ), полз к следующей остановке, а мама, папа, говорили со мной, просто говорили со мной и мы понимали друг друга. По-моему, они чуть журили меня , но все же хвалили за последнее написанное сочинение по русскому языку. Я помню, нужно было написать письмо себе в будущее, точнее, как раз, нет, письма не нужно было писать, а я написал, а нужно было рассказать своих мечтаниях. А я написал письмо себе в будущее, в Испанию. Там я рассказывал, что буду иметь домик у моря, спортивное тело, здоровый дух, свой сборник стихов… И, хоть на чуточку, но я уже приблизился к той мечте. Сборник стихов у меня имеется. А с каким цветом ассоциируется у вас счастье? Лично у меня-с желтым. Этаким золотистым в крошку. Мне интересно, а у вас? Кстати, Кристиан разделяет мои вкусовые предпочтения. Его автомобиль то желтый, то ли бронзовый, то ли золотистый, но точно с песчаной крошкой. Только вот похоже, сейчас он об этом напрочь забыл. Возвращаясь после тяжелого, но притом веселого рабочего дня на трамвае, по Лиссабону шли, шатаясь и смеясь. И, как в книге «Мартин Идэн» Мартин после своего успеха пошел на пикник со своей старой компанией, так и ребята, пожалуй, перенеслись в начало пути, когда из имущества у них была только «Молодость». Ах, сколько счастливых моментов происходило вокруг! Взяв из машин теплые вещи, они пошли гулять по ночному Лиссабону и пробовать местные блюда и танцы. Но часах, похоже, было без двадцати двенадцать.
***
Да, тяжел, тяжел путь верблюда в караване, что перебирается через Сахару… И день за днем предстоит ему двигаться, приседая больше даже не от мысли, что груз тяжел, а от неведения-сколько еще ему нести этот груз и даст ли это хоть какую-то пользу? Но, как показывает практика, даст, дает. Именно сейчас, в моменты, когда хочется сдаться под тяжестью неимоверного груза, именно сейчас важнее всего стоять. И знак того, что вы уже на пределе, уже на подсознательном уровне готовы падать и рыть песок, лишь знак, что хуже не будет, а потому хотя бы ради интереса стоит продолжить и прожить так же еще чуть-чуть. Как назывался один альбом одной музыкальной группы-«Собака лает-караван идет». И все трудности, что встречаются у вас сейчас на пути, нужны лишь для того, чтобы вы сами стали сильнее. Для вас, несмотря на срок, не должно быть важным-сколько делать. Если будет надо, вы станете делать еще и еще, на полном серьезе, до конца жизни. А потому сложности для вас вообще перестают существовать. Ну, годом раньше-годом позже. Но, как показывает практика, именно для тех людей, кто не обращает внимания на срок, срок становится самым что ни на есть замечательным и правдивым. Мне нечего больше тут сказать. Я и сам сейчас эти слова пишу через силу, но мне очень, очень нравится писать и говорить с вами. Лишь у каждого человека есть свой предел. Мне кажется, сейчас я нахожусь на собственном. Но человек свойственен принимать решения. Эволюционируй. Жизнь-это танец. Так танцуй же, танцуй же, друг, что тебе даст та забота, что тебя сейчас наверняка заботит там, в конце жизни? Да ничего, пожалуй. Так двигайся к своей цели и танцуй. Иногда бывает очень сложно изучить новый танец. Зато, как потом приятно его станцевать… Пожалуй, на последней страничке на сегодня мы с вами помечтаем. Как думаете, что сделают, куда отправятся герои на этот раз? Танжер, Алжир? Месопотамия? На самом деле, потихоньку книга подходит к концу, и об этом явно говорит продвижение героев по карте к Афинам. Какую судьбу предпочли бы вы для ребят? Быть может, на них резко нападет белорусская милиция? Резко отберет все деньги, вырученные ими в казино? И отправятся они гулять по свету, одни, разумеется, или вместе, но каждый вольный, как ветхий ветер? Или, может, в Александрии, куда они собираются, в библиотеке они вдруг прочитают тайную мудрость масонов, и, огорошенные, выйдут и их хватит лишь на то, чтобы дойти до пирамид, да там и остаться, став сфинксами, изваяниями, как два фонарных столба в ноябрь ночью? Быть может, Илья всю жизнь станет работать на трамваях и писать, а Владимир-делать фальшивые удостоверения? Быть может. А Кристиан, опять же, станет вдруг сильнее и крепче Арнольда Шварцнегера? А Отри-лучшим поваром мира? Думаю, да. Но скорее всего, по приезде в Италию, в последнюю отправную точку перед самими Афинами, зайдя в кафе, ребята все закажут себе по итальянской пасте в соусе, заведут уж слишком непринужденную беседу, а потом, когда один из них моргнет, на секунду пропадет все, а после Илья, допивая местную сангрину, вдруг ощутит необычайную тяготу всего тела. Силу, наполненность его внутреннего мира и души. Оставит «Молодость» на приколе, где-то в Кальяри, не помня даже точно, рассчитались с ним арендаторы, или нет, а до Афин доберется самолетом, ведь так проще и безопаснее. Частенько мы прерываем свои обещания, как прервалось вдруг существование Отти, Владимира, Кристиана, но именно такова жизнь. И даже медленный танец заканчивается, а атмосфера единства рассыпается. Ни кристиан, ни Отти так и не достигли своих целей, хотя и были близки. Но рецепты Отти, я, пожалуй, все же напишу. Да и не конец это книги вовсе, а лишь переход к ее второй части. Еще более значимой, чем первая. Ведь там-смысл. Пожалуй, Афины-красивый город, но пора, раз уж и цель, что была поставлена-достигнута, переходить от слов к делу. Что ж, это были Погорелые Дома. А теперь-Цветы Жизни.